Человека можно найти, пока жива надежда: репортаж с учений волонтеров
11 мая 2018 года, 09:47 Тема: Год волонтера
Совсем скоро, 25 мая, пройдет очередной Международный день памяти пропавших детей. Кроме того, лето — пора школьных каникул и число «потеряшек» может вырасти. Корреспондент РИА «Время Н» отправилась на учения волонтеров, чтобы узнать тонкости поискового дела и попробовать свои силы.
Под ногами хрустят ветки. По правую руку, на дереве, висит детская кофта: красная с черными полосками. Значит одна из «Белок» (группы тут называют «белками». У нас «Белка-1») здесь уже проходила. После нас этот же «артефакт» находит еще одна группа. Поисковики цепочкой ходят по лесу. На многих яркие куртки или жилеты. Волна у нас одна, и в эфире то и дело звучит что-то вроде: «Штаб, Белка N… нашли кострище… перчатки — черные кожаные…».
— Ребенок в зеленом комбинезоне. Состояние стабильное.
— Помощь нужна?
— Нет, сами донесем.
Сейчас это манекены в детских комбинезонах. Двое малышей и девочка постарше. По легенде, ребята — воспитанники интерната для слабослышащих и слабовидящих детей потерялись. В лесу они третьи сутки. Задача волонтеров — найти их.
— Летом искать проще, — рассказывает волонтер Павел. — Человек может продержаться в лесу несколько дней, а это значит, что у тебя есть время собрать вещи, чтобы выехать на поиски. А вот зимой у тебя два-три часа и надо сразу выдвигаться.
Кандидатов в волонтеры и действующих поисковиков собрали в Дзержинске. Руководитель отряда ПСО «Волонтер» Сергей Шухрин объясняет, что потеряться в лесу может и сам поисковик, поэтому для себя дома нужно держать «тревожный рюкзачок» с дополнительным личным снаряжением и запасами еды и воды. Их должно хватить на сутки.
— В идеале уложиться в один килограмм, но обычно это килограмма три-четыре, — рассказывает Шухрин.
ПСО «Волонтер» ищет пропавших жителей Нижегородской области с 2011 года. Общественная организация живет за счет пожертвований участников, неравнодушных нижегородцев, компаний, а также грантов.
— Основная информация о том, как действовать, — говорит Шухрин, — есть в интернете, но нужно тренироваться.
Первая тренировка для «новичков» — проход по лесу «цепью». Мы старательно смотрели под ноги: нужно держать под контролем расстояние от ботинок правого соседа до ботинок левого соседа. Если все правильно, то проход цепочкой становится одним из самых эффективных методов. Однако «цепь» из нас, добровольцев, вышла на «двойку». Никаких «артефактов», кроме пивных банок, пачек из-под сигарет и прочего дзержинского мусора мы не обнаружили. Но и потерявшихся тоже нет. Сергей говорит, что так же как мы, ходят отряды правоохранителей.
Во время перерыва на нашей поляне произошло небольшое происшествие: один из квадрокоптеров упал на дерево, потерян винт. Так как добровольцы уже умеют ходить цепочкой, им поручено задание — найти недостающую деталь.
— А зачем нужен дрон? Вы что-то снимаете?
— Ну, смотрите. В Балахне был случай: пропал мужчина. Там еще болото было рядом. Мы не смогли его найти. Через год нашли его тело, буквально от тех мест, где искали в пяти метрах, в камышах. Шли и не увидели. А вот с дроном было бы по-другому. В лесу с дроном, конечно, ничего не найдешь, а вот в болотах каких-то возможно.
Среди волонтеров, в основном, взрослые люди. У всех — своя жизнь и свой позывной для коллег. Есть даже «птица Фугу». Добровольцы говорят, что тех, кто готов заниматься поиском пропавших людей не так уж и много. Основная часть отряда — нижегородцы. Ячейки есть в Арзамасе, Семенове, на Бору, в Дзержинске и Чкаловске.
— У нас общественное сознание только-только просыпается, — говорит Павел.
На лесную поляну в Дзержинске пришли и семьи с детьми, и молодежь. Есть три кинолога и две собаки. Одной из них, Мэри или Марусе уже пять лет. Она успешно прошла экспресс-тест тут же, в лесу. Не удивительно, ведь ее хозяин работает в системе УФСИН. Однако здесь вряд ли важны «мирские» занятия волонтеров.
Я вызвалась в одну группу с Мэри. Нам досталось задание искать не манекены, а статистов. Двое подростков ушли в лес и спрятались, оставив нам завернутую в фольгу кепку. Почему в фольгу?
— В ней запах остается дольше, а вот обычного прозрачного пакета хватает только на 20 минут, — объясняет второй кинолог Александр.
Собака и ее хозяин уходят по следу. Мы немного стоим и ждем, пока они отойдут чуть дальше — волонтер, сопровождающий кинолога, не должен забегать вперед и отвлекать собаку. Ей, в общем-то, нужно доверять.
— Смотрим на собаку, как она работает. Отслеживаем направление движения на компасе или навигаторе или разговариваем дополнительно с базой. Основная функция сопровождающего кинолога волонтера именно в том и заключается, чтобы информацию доводить до координатора. Нюанс в том, что вы знаете, что нет прямолинейного движения. Собака, которая идет по следу грибника, она тут цепанула, там цепанула, она будет двигаться хаотично, но в целом в какую-то определенную сторону. Это и есть направление, в котором двигался потерявшийся. А задача координатора — проанализировать маршрут и дополнительно послать в помощь еще одну собаку или сделать «прочес» вдоль дорог, потому что любой нормальный человек идет там, где удобно.
Мэри бежит, останавливается, принюхивается и бежит дальше. Она петляет, но двигается примерно в одном направлении — юго-запад. Мы — за ней. Со мной в поисковой группе Владимир и Слава, волонтеры. Слава рассказывает, что у него до сих пор проблемы с определением сторон света и делится лайфхаком.
— Я спросил отца: «Вот ты научил меня, как лево и право определять. Научи, как отличать запад от востока».
— Помнишь песню: «Головой на север, сердцем на восток»?
— Да, помню.
— Ну, так вот, это — неправильно (Слава смеется).
— Мне 30 лет, а я иногда до сих пор, когда нужно, вспоминаю эту песню.
Первый заход у нашей «Белки» неудачный. Мы не нашли наших подростков. Мэри немного отдыхает, и мы принимаем решение двигаться дальше и просмотреть еще один участок леса. Но и здесь нас постигает неудача. Возвращаемся в лагерь.
К слову сказать, вторая группа с кинологом, искавшая этих же ребят, тоже вернулась ни с чем.
Один из мальчиков рассказывает, что подростки убежали немного правее нашего маршрута, и мы снова уходим в лес. Мальчики спрятались хорошо, их пока не нашли. Мы добрались с Мэри до края леса и даже вернулись к первому маршруту, но никого не обнаружили. Кинолог Александр говорит, что это тоже результат.
Волонтеры рассказывают, что однажды искали уже заведомо мертвого человека. Шли на запах, принесенный ветром, и раз за разом обманывались.
А вот наших статистов искали с помощью свистка и уже с помощниками из соседних «Белок».
Все оказалось сложнее, чем могло показаться на первый взгляд. Мы провели в поиске ребят всего чуть больше двух часов. Павел, который сам играл роль статиста, рассказывает:
— Вокруг меня ходили люди по лесу и не могли найти. Я лежал в низине, по легенде, у меня была повреждена нога, и я не мог громко кричать, так как лежал якобы с ночи и охрип. И вот ты лежишь час, два, три и начинаешь чувствовать панику. Такую, как у людей, которые по-настоящему пропали.
Зачастую волонтеры общаются друг с другом только во время поисков или здесь, на учениях. На вопрос, почему они решили заниматься именно этим, внятного ответа не дал никто. Но, можно предположить, что всех объединяет надежда, благодаря которой потерянные люди все-таки находятся.
Автор: Корр. Евгения Фондеркина, фото автора
