Жители Угледара рассказали о преступлениях украинских военных
20 января 2025 года, 07:11
Фонд исследования проблем демократии выпустил книгу «Преступления киевского режима. Материалы Международного общественного трибунала по преступлениям украинских неонацистов 2023—2024 гг.» с обращением к читателям Министра иностранных дел РФ Сергея Лаврова и Уполномоченного по правам человека в РФ Татьяны Москальковой.
Фото: скриншот со страницы книги
В книге представлены доказательства украинских преступлений, собранные Международным общественным трибуналом по преступлениям украинских неонацистов (председатель — М.С. Григорьев). Включены свидетельства пострадавших, подтверждающие систематические нарушения международного права — расстрелы мирных жителей, разрушение инфраструктуры, пытки, насилие и мародерство со стороны ВСУ, включая преступления в Курской области, — военные преступления, не имеющие срока давности.
ИА «Время Н» публикует некоторые свидетельские показания жителей города Угледара.
Светлана Евгеньевна Синицина: 
«Я все время живу в Угледаре, с 1965 года. Здесь родила своих детей двух. У меня старший сын и младший. Младший сын 1989 года рождения. Мой сынок — Гладких Максим Алексеевич.
27 августа 2016 года в районе где-то 10 часов вечера моего сына зверски убил украинский военный из Айдара* (*террористическая организация, запрещенная на территории России). В районе кафе «Марсель» шли украинские военнослужащие, пьяные, два человека. Они с девушками очень грубо начали разговаривать. Максим, мой сын, остановился и сделал им замечание.
У нас столько случаев было здесь. Девчонок и насиловали украинские военные, и издевались. Девчонки наши, бывало, пропадали, куда они их увозили, непонятно.
И он остановился и начал им говорить, что сколько вы будете к нашим девочкам приставать. Заступился за девчат. Народ собрался, люди выскочили, которые в кафе отдыхали в «Марселе», выскочили оттуда.
Один стал орать, я сейчас гранату взорву, никто не подходите. Военный — сейчас гранату взорву. Люди расступились.
Сын у меня был безоружный, он был высокий, работал в шахте. Здесь вот у меня документы все, которые у меня есть, все-все описано. Второй военный вытащил из-под сапога большой нож и ударил Максима в паховую артерию. Он знал, куда бить. Он его ударил, и мой сын в течение трех — четырех минут истек кровью.
Я с 2016 года собрала свидетелей, подала все это в суд. Назначили ему меру наказания. Следователи все правильно наши написали, угледаровские. У меня здесь тоже документы все эти есть. Как это было, все описали. Мы думали, что его сразу закроют, а военным его отдали на поруки, в часть. И после этого я с ними 6 лет вела тяжбу. 6 лет, все здоровье мое на это ушло. Так никто и не наказал его.
Последняя повестка у меня — вот здесь вот. Волновахский районный суд Донецкой области выкликает Синицину Светлану Евгеньевну как потерпевшую и обвиняемого Сороку Дмитрия Владимировича. Тут написано, в общем, чтобы надо было явиться в суд. Вот эта последняя повестка за 13 января 2022 года. Этот суд опять так и не состоялся. Я приезжала на суды каждый раз. То какую-то бумажку не напечатали, то он, значит, где-то там на сборах, то у него заболел этот самый… И так его и не осудили".
Александр Владимирович Каблуков: 
«Я в Угледаре с самого рождения и до сегодняшнего дня, отработал 25 лет на шахте.
Где-то в январе 2023 года в соседние подъезды позаселялись украинские военные. А к концу января пришли в наш подъезд, старший ихний, и сказал, выселяйтесь.
Нехотя так, скрипя зубами, пришлось уходить. И перешли мы во вторую школу. Периодически наведывались в свои квартиры, по разу в неделю ходили домой. Соседние были уже вскрыты.
А когда пришли еще раз за какими-то вещами, уже наши квартиры были тоже вскрыты, все перевернуто вверх дном.
У меня телевизор пропал, роликовые коньки. У мамы, мы с мамой в соседних квартирах жили, тоже все было перевернуто. Даже на стенах в маминой квартире понаписывали нецензурные слова, обращенные к русским".
Виталий Витальевич Бондарь: 
«Нас украинские военные закошмаривали, запугивали, создавали панику у людей, чтобы выезжали.
Украинские военные воровали очень вплотную, регулярно и с удовольствием. Вывозили все, что можно.
Конечно, в приоритете была бытовая техника, телевизоры, стиральные машины, газовые плиты. Доходило вплоть до того, что снимали розетки, выключатели, смесители.
Розетки вытаскивали, отбивали кафельную плитку, у кого хорошая — со стен сбивали. Умудрялись. Они открывали магазины в ближайших населенных пунктах. Назывались «Товары из Донбасса». И там шла распродажа ворованного.
Автомобиль мой своровали. Этой весной звонит мне человек с Курахово. Говорит, я купил вашу машину, но утерял документы. Говорит, вы не могли бы мне техпаспорт привезти? Я говорю, мало того, что и машину украли, так еще и документы отдай.
Украинская милиция занималась этими делами. А как заявление на угон подать, если тут ничего нет? Если мэр вывез все службы, милицию, больницы. Пожарную охрану под приказ вывезли. Ребята сами еще оставались. Сами, по своей инициативе, до последнего, но потом все равно всех приказном порядке вывезли".