«Лучше потратить маленькие деньги, чтобы получить большие»

27 июля 2010 года, 12:57

Валерий Павлинович, стоит ужасная жара, от которой страдают Москва и другие регионы, в том числе Нижегородская область. В Нижегородской области возникла угроза лесных пожаров нескольким населенным пунктам, где живут сотни людей. Расскажите, что там происходит?
Действительно, в природе последнее время происходят аномальные температурные явления. На почве наблюдается засуха, в атмосфере — суховей. И сегодня эти три аномальных явления сложились в одно. Старожилы даже не припоминают, когда такое было. Условия для возникновения пожаров очень серьезные, пожары возникают то и дело. И с природными явлениями это связано даже в меньшей степени: в жару все пытаются отдохнуть на лесных озерах, реках. Но, к сожалению, не все соблюдают правила поведения в лесу. В большинстве своем пожары отмечаются в тех местах, где разжигают костры, готовят шашлыки, бросают окурки. Поэтому и было принято решение о прекращении доступа в леса. Над этим работает милиция, лесники, местное самоуправление. Но все равно возникают новые очаги пожаров. Мы не бережем свою природу. Мы все ее любим, все любуемся ею, но вот когда попадаем на природу, не все правильно себя ведем. И второе, конечно, когда возникает очаг пожара, и он входит в определенные рамки, его очень трудно остановить, очень трудно с ним бороться. Пожар, о котором все говорят, пришел из Рязанской области в наш Выксунский район. Пожар пришел верхом — по кронам деревьям. Огонь идет очень быстро, ветер его гонит. Наша задача опустить огонь вниз. Работают вертолеты, работает тяжелая техника, с тем, чтобы опустить огонь, потом опахать и локализовать его. Пока он идет верхом, его трудно остановить. Вот сейчас по докладам моих специалистов, половину огня опустили, вторая половина идет как раз вблизи еще двух поселков. В одной деревне, из тридцати домов, половина сгорели. Люди не пострадали. Все были эвакуированы. Готовы к эвакуации и следующие два поселка. Все уже приготовлено, и техника, и автобусы. Пока никого не эвакуируем. Будем это делать, если убедимся, что, действительно, угрожает пожар.
Вы своими силами боретесь?
Работает МЧС, работают военные. Уже мобилизована армия. Работает военная и наша техника. Силы собраны серьезные. Мы уже девять таких крупных пожаров локализовали. Например, с Марий Эл к нам заскочил крупный пожар — мы его локализовали в Воротынском районе. Особенно сложно там, где болотистая местность. Болота все высохли, вся растительность, как порох. Теперь вот торфяники с Подмосковья начинают себя проявлять. Это общая наша беда. И, чтобы с ней справиться, нужно очень бережно относиться к природе. Это, прежде всего, потому что пожары сами по себе не возникают. Хотя в этом году отмечаются так называемые сухие грозы, когда гроза идет, а дождя нет. Когда молния бьет, и загораются сушняки, болота. И даже это аномальное явление тоже повлияло на сложившуюся ситуацию. Много таких явлений, и предугадать, где они возникнут, трудно. Лесов у нас 53%. Сложно сказать, где, например, ударит сухая гроза, куда придут люди, покупаются и оставят костерок, который потом раздует ветер. У нас и авиация делает облет по нескольку раз в день. Но даже и патрулирование авиации затруднено из-за аномальной температуры. Оно возможно только в утренние часы. Днем настолько высокая температура, что при ней даже запрещается вылетать.
В Москве, где вы работали, не приходилось такими вещами заниматься…
Ну, почему же? Я в 1972 году даже лично участвовал в тушении пожара Московской области. Возглавлял отряд комсомольцев и тушил огонь на торфяниках, который точно также прорывался, только низом. Мы стояли, опахивали площадки, а огонь прорывался снова и за спиной у тебя он уходил по стволу вверх. И опять все надо было начинать сначала.
А сейчас хуже, чем в 1972 году?
Жара стоит дольше, чем тогда, и температура выше. Ждем дождей, но в ближайшие семь-восемь дней дождей не ожидается. Все спрашивают, сколько будем держать силы. Я отвечаю: «До дождей».
Хочу вернуться к вашему губернаторству. Лесные пожары, регион, где много лесов, где все совершенно другое по сравнению с Москвой, где вы работали всю жизнь и где вы провели большую часть своей жизни. За эти пять лет в Нижнем Новгороде перед вами возникали неожиданные задачи, такие, например, как эти пожары, с которыми вам раньше не приходилось сталкиваться, несмотря на весь ваш огромный опыт?
Задачи не пришли неожиданно по одной простой причине, что Москва многому учит, — здесь я получил свою основную профессию, стал управленцем высокого уровня. И самое главное, что моя профессия — работать на территории. Я возглавлял и район в Москве, и самый большой по численности округ — полтора миллиона. И был вице-мэром в Москве — это вторая должность. А умение работать на территории — это умение спланировать, реализовать и решить любую задачу, только надо послушать специалистов. Нельзя быть специалистом во всех областях. А поэтому нужно уметь руководить коллективами и решать при их участии любые проблемы.
Ну, например, возьмем сельское хозяйство. Ну что мне в Москве по сельскому хозяйству приходилось решать?! Ну да, обеспечивали мы население продуктами питания, но мы их просто оптом покупали… А сейчас мне этим приходится заниматься. И мы сельское хозяйство вырвали из той ситуации, в котором оно было в 2005 году. Оно было просто в развале. Все хозяйства были «на боку», земля была ничья. Поэтому пришлось разобраться, вскрыть истинные причины, разработать мероприятия. Мы получили рекордный за 50 лет урожай зерновых в прошлом году, полностью обеспечили себя картофелем, овощами, молоком. Осталась у нас одна проблема — продовольственная безопасность по мясу и мясным продуктам. Но у нас есть программа, за три года мы и это сделаем. Надо суметь понять, что происходит, послушать людей, которые всю жизнь этим занимались.
Надо уже учиться и тушить пожары, но уже не самому стоять с ранцем и шлангом опрыскивать угольки, надо уже руководить тысячами людей, которые с этими ранцами патрулируют лес. Поэтому, о том, что было что-то такое неожиданное и сложное, сразу не скажу. Правда, в этом плане в 2005 году, конечно, испугало полное безденежье. 8-го августа я получил бумагу о своем назначении полномочиями губернатора. А 9 -го вышел на работу. Думаю о том, с чего начать — это новый регион, новые люди. Думаю: «Ага, у нас сегодня 8 августа, а первого сентября дети пойдут в школу». Я привык здесь в Москве твердо знать, в каком положении находится школа, полностью ли готова. В Москве департамент, а в Нижнем Новгороде целое министерство образования. Спрашиваю: «Товарищ министр, а как у нас со школами?» Он так облегченно вздохнул. Я говорю: «А что вы так с облегчением вздыхаете?». Он говорит: «Слава богу, что меня наконец-то пригласил губернатор и спрашивает, а что у нас со школами». Я говорю: «Ну, мне вот этого не надо — оценивать предыдущего губернатора, ты мне по делу расскажи». Он говорит: «Если по делу, у нас 1800 школ. Все готовы, одна только не готова». Я говорю: «Ну, если одна не готова, значит, ты проспал. Если бы сто было не готово, значит, какая-то система тебе помешала, а если одна — проспал точно». Он говорит: «Да нет. Мы там построили новую котельную. Старую сломали, а новую сдать не смогли». Я говорю: «А почему не смогли?» Он говорит: «Денег нет на пуско-наладочные работы». Я говорю: «Сколько денег надо?» Он говорит: «24 тысячи». Я говорю: «И что, у нас в системе нет 24 тысяч?» Он говорит: «Да». Ну, я смотрю в список. Оказывается, у меня еще есть министерство финансов. Говорю: «Товарищ министр, мне надо 24 тысячи». Он говорит: «Вы знаете, предыдущий губернатор израсходовал весь годовой резервный фонд до вашего прихода сюда. Поэтому у вас резервного фонда нет, а доходы мы не выполняем, т. е. источника нет». «И что, — говорю, — я не найду 24 тысячи?» И только тут я понял, куда я приехал. Вот это была неожиданность. Сегодня у меня нет этой проблемы. Я все понял, что мне нужно делать: опыт Москвы подсказал. Сегодня мы в три раза увеличили доходность нашего региона. Мы сами заработали денег в три раза больше.
Это самая большая проблема — отсутствие денег…
Я могу вам привести такое сравнение: в Москве 10,5 миллионов населения. Доходы бюджета в благополучный 2008 год составили, наверное, триллион четыреста миллиардов. В Нижегородской области 3,5 миллиона населения — в три раза меньше, а доходы бюджета в то время были 34 миллиарда. Разделить деньги на людей, — это называется бюджетной обеспеченностью. Она у нас была на порядок ниже, чем в Москве, и не потому, что Москва эти деньги не заработала. Москва эти деньги заработала, потому что действует налог на прибыль работающих предприятий и налог на доходы физических лиц, работающих на этих предприятиях. Т. е. эти деньги не с неба упали в Москву, — и я-то уж лучше всех знаю, что не с неба, — но мне от этого как губернатору другой области не легче. Так что надо было разобраться в ситуации и начать работать в этом направлении.
А откуда вы сейчас эти деньги взяли?
В основе лежал принцип работы, которой мы создали в Москве: налогооблагаемую базу надо создавать, она сама не придет. В Москве работали с малым бизнесом, с промышленными предприятиями. Там работает закон о промышленной политике, работает министерство поддержки малого предпринимательства. Поэтому в Нижегородской области мы тоже смотрели направление прибыльности и действующих, и создающихся предприятий, мы создали министерство инвестиционной политики, чтобы реализовывать быстрее инвестиционные программы.
Сейчас кто кормит регион?
В основе своей — промышленность. Ее обрабатывающие отрасли. И большие, и средние, и малые предприятия. По объему обрабатывающих отраслей промышленности мы сейчас занимаем пятое место в России и первое место — в Приволжском федеральном округе. Мы сделали это за четыре года. По многим показателям мы были в шестом, в седьмом десятке регионов, сейчас попадаем в десятку, в пятнадцать, в двадцать, четко приближаемся к лидируем. Сегодня главная задача — как можно лучше работать, наращивать производительность труда. Все спрашивают, почему у вас была самая низкая зарплата. А сегодня средняя зарплата — самая высокая в Приволжском Федеральном округе. Это потому, что мы имели выработку промышленной продукции на одного человека смехотворно маленькую. Ведь, чем меньше ты обладаешь количеством продукции, тем меньше ты зарабатываешь.
Были предприятия, которые не работали, лежали «на боку», как вы говорите, или они производили продукцию, которая была никому не нужна… И что произошло?
Прежде всего, разгадка лежит в области психологии. Первые мои контакты приблизительно заканчивались следующим. Мне говорят: «Дай, дай, дай, дай. Снизь налоги, снизь земельные платежи, уменьши арендную плату». Ну, и я все это слушал. Однажды была большая встреча, на которой собрались полторы тысячи руководителей. И я перед ними один. И вот они все приходят, и я два часа за ними записываю: этому уменьши то, этому понизь — это. Я потом вышел на трибуну и говорю: «Я такой же менеджер, как и вы. Только вы предприятием руководите, а я областью. У меня сегодня самая низкая бюджетная обеспеченность. А я вам должен налоги и без того маленькие еще уменьшить. Что я буду отвечать поставившему меня президенту через год?! Он скажет: „У тебя стало еще меньше бюджетное обеспечение?“ Вы ставили вопрос о снижении налога. Я готов снизить вам налог. Но вы мне скажите, когда и сколько вы мне вернете, если я вам эти два миллиона дам. Вернете не лично, а вернете области. Вы куда-то эти деньги вложить ведь хотите?» «Да, — отвечают, — нам нужно оборудование купить, и т. д. и т. п.»". «Хорошо, — продолжаю, — у вас повысятся объемы, повысится прибыль, повысятся зарплаты. Когда вы мне вернете?» Они отвечает: «Мы не знаем». Я говорю: «Сейчас надо понимать, что если мы с вами входим во взаимоотношения, я должен знать, что область, которой я сегодня руковожу, будет с этого иметь. У вас бизнес корпоративный. У меня — территориальный».
Или вот еще пример — про продукцию. Приходишь на предприятие, он говорит: «Видите, какая красивая кружка? Ручка у нее не внутрь, а там, где надо. Цвет хороший. Эргономические качества самые лучшие. Цена в два раза ниже современных зарубежных аналогов». Я говорю: «А проблема какая?» Он мне: «Помоги продать». Я говорю: «Ты хоть подумай, что ты говоришь. Ты сам говоришь, что у тебя лучшая продукция, и в то же время ты ее не можешь продать. А ты на кого работаешь, на какой сектор рынка? Ты маркетинг проводил?» Начинаем выяснять, что это лично ему кружка нравится. А с кем он имеет дело на рынке, он вообще не знает. И вот людям, которые вкладывают в бизнес свои деньги, пришлось с азов объяснять, что нельзя так работать. Я им привел такой пример. Если вы в семье родившегося ребенка скажите, что он не самый красивый, вам никто не поверит. Вам скажут, что он самый красивый, самый умный. И вы точно также. У вас все хорошее. Но так не бывает, чтобы все было хорошее, и у вас никто не брал.
Так проблема главная в том, что вы приехали и увидели такое пассивное население?
Не пассивное — просто люди привыкли к безденежью, к такой работе не совсем понятной в ее конечном результате. Первое, с чего мы начали, — определили планы развития. Там тоже был план социально-экономического развития на 15 лет. Вот я его неделю читал и не понимал. Пришлось нанимать хорошую консалтинговую компанию, создавать 29 рабочих групп и перелопачивать все, каждую отрасль.
А деньги где вы взяли?
В бюджете, где же еще?
Так там же ничего не было.
На проект можно было выделить, потому что ты знаешь, если у тебя нет проекта, у тебя нет планов, у тебя нет методики. А значит, ты ничего вообще никогда не получишь. Лучше потратить маленькие деньги, чтобы получить большие. Мы сделали стратегию уже в марте 2006 года до 2020 года.
Хорошо, там все замечательно. Но что происходит с ГАЗом? Он остановлен?
Во-первых, «ГАЗ» не остановлен. Это сказки какие-то рассказывают. «ГАЗ» отпустил своих работников в оплачиваемый отпуск на 10 дней в связи с тем, что любому предприятию, особенно тому, которое работает на конвейере, нужна технологическая остановка. Нужно подремонтировать, привести в порядок оборудование, в частности, окрасочное. «ГАЗ» в прошлом месяце в июле вышел на рекордную сумму сборки автомобилей — 8000. Такого не было. В докризисное время собирали 12 000, а в прошлом в 2009 году собирали в месяц по тысяче, по полторы тысячи автомобилей. Сейчас «ГАЗ» вошел в нормальный режим. Он не является предприятием-должником. Он платит все налоги. Он платит всем хорошую зарплату. Отпускаем людей в оплачиваемый отпуск, — все спрашивают: «Зачем?» Если бы в неоплачиваемый отпуск, то тогда стоило бы спрашивать. Отпускает, значит, предприятие может позволить себе эту остановку и может дальше эффективно работать и выполнить все годовые задания. «ГАЗ» восстанавливает свой ресурс очень быстро.
К нам поступает много вопросов от слушателей, которые находятся в Нижегородском регионе. Например, Владимир спрашивает: «Почему вы отказались спонсировать строительство онкологического центра?».
Ну, во-первых, мы его и не собирались финансировать. Это был чисто коммерческий проект. Мы его начали рассматривать для себя, но обнаружили стремление под онкоцентр реализовать некоторые инвестиционные проекты, которые к нему не относятся. Т. е. люди, которые пришли на этот проект, стремились заработать эти ресурсы на другом совершенно деле. Но мы, конечно, на это не согласились. Т. е. строить жилье, строить инфраструктурный объект, а тратить на онкоцентр — это любой сможет. Поэтому если вы пришли на этот проект, давайте, пожалуйста, поймем, как сложено российское финансирование, областное финансирование и инвестиционное. Если вы не хотите, чтобы это был инвестиционный проект, то у нас своя система по онкологии, она выстроена. Есть онкологические диспансеры, есть больницы, отделения. Да, нам надо увеличивать объемы, но это наша задача. И мы будем решать ее тогда, когда у нас появится ресурс.
Это была проблема с инвесторами из Москвы?
Они даже не из Москвы. Они международные. Все хотели на нашей стране заработать. Но мы, в общем-то, уже не являемся такими дикарями, которых можно за цветные бусы или за зеркальце заставить отдавать то, что тебе принадлежит.
Расскажите про местные выборы в 2010 году, которые у вас проходили и проходят, и про новую систему формирования органов местной власти. Как вы относитесь к идее о том, что не нужно выборов, а следует находить правильных управленцев и городских менеджеров?
Дело все в том, что любая система власти должна быть адекватна своим полномочиям и должна обладать всеми видами ресурсов. Если этого нет, то тогда можем избирать сколько угодно. Я могу сказать, что в нашей области в 2005 году было 602 муниципалитета, которые избирали депутатов, потом глав поселковых советов, глав городов, глав рабочих поселков. Когда мы проанализировали, выяснилось, что только 10% из них выполняли основную функцию — планировали бюджет и исполняли бюджет. Еще около 2% занимались земельными ресурсами, имущественными ресурсами. Остальные этим не занимались. И никто не занимался архитектурной политикой, градостроением, развитием генеральных планов, зон застройки. Т. е. все основные функции власти они передали на верхний уровень. К ним приходят люди, а они говорят: «У нас ничего нет». 90% их бюджета — это зарплата и оплата транспорта, на котором ездит это начальство.
Если у них нет денег, то они и не могут ничего делать…
Но тогда, спрашивается, зачем такая власть, зачем ее избрали? Причем по 131-му Федеральному закону «Об органах самоуправления», в нашей, например, области муниципалитет должен иметь население не меньше трех тысяч. Это при нашей-то плотности населения. И когда эти муниципалитеты стали формировать, то оказалось, конечно, что в одном поселке такого количества людей нет. Поэтому начали механически объединять поселки, которые даже имеют разную национальность: в одном марийцы живут, в другом — татары, в третьем — мордва. Муниципалитеты объединяли по количеству, и то не смогли с этим справиться. Было и семьсот, и восемьсот человек в муниципалитете. И мы для себя определились, что такого количества муниципалитетов, где человек, по сути, ничего не получает и которые не несут никаких функций, просто не нужно.
Теперь обратимся к структуре власти. У нас избираемый мэр. Моя практика показывает, что за всенародное избрание ратуют только неуспешные мэры и главы администраций районов. Они все время говорят губернатору, полномочному представителю, президенту: «Вы знаете, нас народ избрал. Мы перед народом и будем отвечать». Приезжаешь к народу, а народ говорит: «А как мы с них можем спросить. Колодец не работает. Дров нет и т. д.». Начинаешь заниматься — через неделю колодец восстанавливаешь, дрова завозишь. Они говорят: «Ну, спасибо вам». Ты им говоришь: «Так вас народ-то избрал, а нас, как вы говорите, президент назначил». Если власть эффективная, если человек работает, отвечает за свои поступки, то неважно, как формируется эта власть. А когда отношение такое, что «так, вот меня избрали, отойдите от меня»…
А почему они перед народом не отвечают?
А как им перед народом ответить? Живут от выборов до выборов. В следующий раз, если он не смог, в лучшем случае его отстранят. Если он немного денег потратит на PR, то его опять изберут. Чего тут непонятного?
Разве люди избирают чиновников не по результатам работы? Есть колодец — выбрали, нет колодца — до свидания.
А он пообещает, что в следующий раз он колодец обязательно отремонтирует… У нас люди вообще любят тех, кто много рассказывает, особенно популистов. Он наговорит-наговорит, ему поверят еще раз. Так в действительности и происходит. А мы изменили структуру власти: он теперь не перед народом отвечает, он теперь перед всеми отвечает.
Как это?
Мэр избирается из числа депутатов. Депутаты собираются каждый месяц — не реже. И каждый месяц он перед ними отвечает: что он сделал. А глава администрации и вовсе назначается по контракту, и утверждается тем же самым Законодательным собранием.
Т.е. вы законодательные и исполнительные власти разделили.
Да, каждый отвечает за свое дело. И если он не исполняет свой контракт: колодец не работает, дров не завезли, — до свидания. Он знает, что с него спросят. Как вот многие говорят: «А у вас есть полномочия отстранить?» Да чтобы отстранить, это надо такую экзекуцию пройти. У нас в Кулебакском районе глава исчез. Просто исчез и пишет нам письма: «Я лечусь. Где лечусь, не скажу». Месяц лечится, два месяца, полгода лечится. Мы говорим: «Прокурор, администрация Президента, у нас пропал человек, давайте мы его отстраним и проведем новые выборы». Даже когда он написал заявление о том, что он согласен уйти с этой должности, нас заставили провести графологическую экспертизу, а его ли это подпись. Полтора года мы работали в «президентском режиме», как мы говорим, т. е. мы за него работали, выполняли бюджет, новый физкультурно-оздоровительный комплекс построили. А его не было. Или вот еще ситуация в реальной жизни происходит. Мы говорим: «Вы избрали главу, но посмотрите, у вас район-то самый грязный». А нам отвечают: «Знаете, опять на выборы идти нам не хочется. Давайте мы его до конца выборов оставим». Это в Краснооктябрьском районе. Этот глава нравится жителям, он никому не вредит, он тихий. Но это же не профессия — никому не вредить, но и ничего не делать. Поэтому я глубоко убежден, что человек должен отвечать за свою работу и отвечать регулярно — перед депутатами районов, которых избрало население. Он отвечает каждый месяц, а не раз в пять лет.
И в результате много поменялось людей?
Где-то процентов 40 поменялось в результате этих выборов. Тот, кто привык работать, говорит: «Я буду главой администрации, я не буду главой района». Сразу видно людей, они проверяются.
А какая разница между тем и другим?
Глава района теперь возглавляет представительный орган власти, он избирается из числа депутатов, а глава администрации назначается по контракту теми же самыми депутатами. Глава района работал пять-десять лет. Теперь пришло время разделить эти ветви власти. Один говорит, что не будет главой администрации, потому что он привык работать, он привык давать результат: колодцами заниматься и т. д. А кто привык управлять процессом глобально, стратегически, — пожалуйста, — он формирует бюджет, он выносит его на утверждение Земскому собранию, которое работает под руководством главы района. Утвердили бюджет, дальше он его выполняет и отчитывается, как он его выполняет. Он готов к тому, что он не самый главный теперь в районе. Это очень серьезная проверка была. По такой структуре власти сегодня работает большинство стран, в которых развито местное самоуправление.
Кроме того, количество муниципалитетов должно поддаваться оптимизации. Потому что, если муниципалитет есть, а функции он свои не выполняет, то зачем такой муниципалитет. Я этот вопрос изучал, когда еще работал в Москве — ездил во Францию, в Германию, в Швейцарию и всем задавал такой простой вопрос и в то же время очень сложный: «Скажите, у вас население хорошо живет, потому что у вас местное самоуправление или у вас местное самоуправление, потому что население хорошо живет?». Сто процентов отвечали: «У нас местное самоуправление, потому что население хорошо живет». Им власть на каждый день не нужна. У них такие доходы, что все свои потребности они могут удовлетворить сами. И вот они обращаются в органы местного самоуправления, чтобы решать общие вопросы своего поселка. У нас все не так. Знаете почему? У нас 3,5 миллиона населения в области живет, из них 2,5 миллиона населения льготников. Некоторые проездной билет не могут купить. А он будет самоуправляться завтра. Мы должны первую задачу решать, и это все знают. Мы должны поднять качество уровня жизни населения. Мы должны обеспечить людей хорошими зарплатами. Это политика, понятная. Каждому человеку, который находится в трудоспособном возрасте, мы должны дать такое рабочее место, с такой зарплатой, чтобы он все свои проблемы решал сам, еще и помогал иждивенцам, которые у него в семье. А вот за счет хорошей работы этих людей и предприятий, на которых они работают (это, так называемая, налогооблагаемая база), мы должны помогать удовлетворять потребности людям, которые сами этого не могут сделать в силу возраста или здоровья: либо это дети, либо инвалиды. Вот задача. Эту задачу надо последовательно решать. А тогда, когда люди станут самостоятельными, создастся общество свободных, инициативных людей, которые получат, в том числе и экономическую свободу, тогда они станут самоуправляться.
Т.е. люди не доросли, вы считаете?
Это не люди не доросли, а мы не смогли в государстве в целом сделать их такими самостоятельными. Разница в зарплатах, если сравнить с Европой, сегодня пятикратная. Цены-то у нас сейчас приблизительно одинаковые, правда? А почему такая разница в зарплатах? Потому что там больше продукции производят, больше услуг дают. Люди наши в этом виноваты? Нет. Потому что у наших людей инструмента нет такого, чтобы иметь такую производительность и такой объем работы. Вот мы говорим «Модернизация». Ее нам и надо сделать. Задачу эту ставит президент, правительство. Нужно имеющийся потенциал модернизировать, чтобы у каждого было такое рабочее место. И новые предприятия нужно строить уже такие, которые бы давали доход.
Я была на прошлой неделе в одном регионе, сильно отдаленном от Москвы, и таксист, который меня вез, рассуждал про модернизацию по дороге. И он объяснял мне, что модернизация, про которую говорят начальники в Москве, это чтобы мы работали больше, сложнее и за те же или меньшие деньги.
Но это он, может быть, в своей профессии так считает. А я вам скажу, что сегодня это реально. Приезжайте, я вам покажу обратную картину. Допустим, Борский стекольный завод. Из 26 заводов «Асахи Групп», которые производят во всем мире автомобильное стекло, самый лучший завод по уровню производительности труда и качеству продукции — у нас. Там не работает ни одного японца, там все русские. Японцы вложили туда деньги, поставили современное оборудование, но работают на этом оборудовании наши люди. Они работают также производительно, во многих случаях и лучше, чем японцы. Поэтому и получают хорошо.
У нас есть вопрос по поводу иностранных инвестиций. Борис спрашивает, подходит ли вам система промышленных кластеров, как например, в Калужской области. Какова у вас ситуация с привлечением в регион иностранных инвесторов?
За пять лет моего губернаторства объем иностранных инвестиций увеличили в 8,8 раз. Если говорить о Калуге, то по уровню развития и объему инвестиций это несравнимые регионы. Мы на порядок выше, чем Калуга. А понятие «кластер» для нас давно известно. Потому что автомобильный кластер у нас имеется еще с 30-х годов, когда есть сборочное предприятие и порядка 100 предприятий, которые работают на этот конвейер. Для нас ничего нового в этом нет. У нас есть нефтехимический кластер. У нас есть химический кластер. Это целый город Дзержинск. Город Кстово — это кластер по переработке нефти. Сейчас мы там закладываем завод по производству поливинилхлорида. Вокруг него кластер по переработке поливинилхлорида, в основном, это малые предприятия. У всех разное понимание термина «промышленный кластер». Мы считаем, что это земельный участок, который администрация обеспечила всеми видами инженерии и инфраструктуры, где можно строить любые промышленные предприятия. Приходи и строй! Естественно, должна быть определенная специализация. И здесь у нас не хуже, я бы сказал, чем в Калуге.
Возвращаясь к теме выборов, Борис вас спрашивает: «Что вы думаете о целесообразности возврата к выборам губернатора. И, по вашему мнению, когда это произойдет?» Вам каким бы хотелось быть губернатором — назначенным или за которого местный народ проголосует по совокупности заслуг?
Во-первых, я считаю, что в нашей стране должна быть четкая и понятная вертикаль власти. До тех пор, пока мы ее не построим, очень трудно будет управлять страной. Поэтому я приветствовал и сейчас приветствую, что губернаторы назначаются всенародно избранным президентом по согласованию с местными депутатами. Я прошел эту процедуру дважды. Мою фамилию президент назвал дважды. Первый раз самостоятельно. Второй раз после консультации с партией «Единая Россия». И я прошел голосование в Законодательном собрании региона. Не вижу здесь ничего плохого, потому что я полностью отвечаю перед президентом и перед Законодательным собранием. До этого в Нижегородской области были три губернатора всенародно избранными. Но, я, не хвалясь, могу сказать, что я сделал больше, чем три предыдущих. Это говорит народ. Поймите, что народу все равно, как формируется власть, главное, как эффективно она работает.
А народу все равно, спрашивают его мнение или нет?
Мнение-то можно спросить. Например, спрашивают народ о Шанцеве — у него один рейтинг, спрашивают о другом — у него другой рейтинг. Конечно, когда кандидатуру обсуждают со всех сторон, интересуются мнением народа. А как же без этого? Но назначать должен тот человек, перед которым ты отвечаешь. И он тебя спросит: «А как ты работаешь? Что ты для народа сделал? Как у тебя народ-то живет? Какая средняя зарплата, какая рождаемость? Какая средняя зарплата? Какая смертность? Какой среднедушевой доход?» За эти показатели мы отвечаем. Это и есть, прежде всего, народ.
Но избирателя это же тоже интересует…
Каждый должен избирать тот уровень, который непосредственно на него работает. Вот президента избрали, его политику одобрили. Он же все рассказал, чего он хочет добиться. Ну, дайте ему в руки инструмент, в том числе и кадровый, чтобы он эту политику реализовал. А так ведь получается, ему доверили, а он завтра получил себе человека, который пришел совершенно с другой программой. И чего будем делать? Одна область в одну строну, а 84 — в другую? Или, к примеру, одна треть в одну сторону, а остальные в другую? Где это видано? Я считаю, что мы дальше должны пойти. Мэров городов должны тоже по такой же системе формировать. Вот у меня 52 района и четыре городских округа. Я должен глав назвать по согласованию с партией. Местные собрания должны их согласовать, проголосовать за них. Тогда будет вертикаль до каждого селения.
А где нужно остановиться по такой схеме?
До самого низа дойти, до каждого муниципального района.
И там тоже нужно назначать?
Да, по такой же системе. Тогда каждый будет отвечать по вертикали. Издано постановление Правительство Российской Федерации, оно выполнено до самого конца. А не так, что я говорю: «А почему вы не выполняете постановление Российской Федерации номер такой-то или какой-то Федеральный закон?» А они говорят: «Знаете, а у вас Конституция есть. По Конституции мы не являемся органами государственной власти. Мы органы местного самоуправления. Поэтому все ваши постановления и закон для нас не очень обязательны. Мы сами с усами». Каждая деревня будет развиваться по своей стратегии? И что мы будем дальше делать?
Считаться с «их усами»…
Нет. Если бы там было все хорошо. Давайте, вы съездите, я покажу вам местное самоуправление, вы увидите разницу, где работает один человек и где работает второй человек. Должны быть какие-то отличия, но не системные, где-то полный провал, а где-то все хорошо. Так не должно быть.
Получается, выборы вообще не нужны?
Выборы нужны. Нужно выбирать депутатов, которые бы потом проголосовали за этого человека-профессионала, которому доверили профессионалы.
Но все равно же все решаете вы в результате, а не депутаты?
Почему мы? Мы вносим кандидатуру. Не согласны, — должны внести другую кандидатуру.
Но вот что касается жизни: колодцы, дороги, деньги, школы… Все равно же вы по всему этому принимаете окончательное решение.
Если будет глава, и у него будет бюджет, и он будет эти функции иметь, тогда он будет решать эти вопросы. Вот в этом и состоит наша задача — децентрализовать исполнительную власть. Мы это и делаем. Сейчас исполнительная власть пришла в районы.
Еще вопрос: строится ли в Нижнем Новгороде канатная дорога через Волгу?

Строится.
А когда построится?
В этом году.
И еще вас спрашивают про высокие цены на жилье.
Цены на жилье определяет рынок. Люди покупают жилье по этой цене, поэтому это жилье им подходит. Если они не могут покупать, цены понижаются — у нас рыночная экономика.
Нет, они покупают, потому что у них просто нет другого выхода.
А как нет другого выхода? Пожалуйста, можешь купить жилье на вторичном рынке, можешь — на первичном, можешь построить жилье — землю тебе выделят. Есть ипотека. Т. е. возможностей много. Есть разные методы приобретения жилья. Все зависит от того, какое жилье человек хочет. Если он хочет эксклюзивное жилье — одна цена, если экономкласса — другая. Мы же иногда считаем среднюю цену и сами не понимаем, что мы делаем. Потому что если мы складываем цену коттеджа с квартирой экономкласса и делим пополам, тогда средняя цена будет высокая. Например, раньше у нас в регионе пропорция была такая: строительство многоквартирных домов занимало 80% всего объема строительства, а малоэтажных домов для одной семьи — 20%. Прошлый 2009 год закончили с такими показателями: 70% - многоквартирные дома и только 30% - малоэтажка. Люди с удовольствием берут и земельные участки, если туда подведены дороги, электроэнергия, тепло, газ и строят там на свои деньги дома.
Можно вам в заключение задать вопрос от менеджера из Нижнего Новгорода? «Ведет ли Шанцев блогг, имеет ли твиттер и какими ресурсами предпочитает пользоваться?»
Имею и блогг, и твиттер и отвечаю на вопросы.
Сами отвечаете или помогает кто-то?
На вопросы помогают отвечать, конечно. Есть определенная справочная информация, которую мне дают. Я смотрю, что за вопрос и на основе этой информации сам отвечаю. Когда нужно, чтобы была видеокартинка, сам говорю на запись. Когда нужно, чтобы аудиозапись была, тоже сам говорю на запись. Чтобы люди твердо знали, что это я.

Автор: Корр. Ольга Сергеева