Экс-штурмовик СВО: «Я русский, от войны мы не бегаем»
19 сентября 2024 года, 15:09
После нашумевшего «марша справедливости» прошло больше года. Как теперь живут вагнеровцы, которым пришлось сменить профессию на мирную?
Бывший боец ЧВК «Вагнер» Вадим Белов дал большое интервью о боях и быте на передовой, устройстве компании, оружии и легендарной «последней гранате для себя», а также рассказал о знакомстве с Евгением Пригожиным:
О жизни до ЧВК
— В военные не пошел потому, что не сложилось. Подавал документы, ходил на подготовительный курс в военное вертолетное училище, но что-то меня в небо не тянуло, забрал документы. Имею высшее юридическое образование, закончил институт МВД с красным дипломом. Учился в аспирантуре, но без защиты, есть несколько научных статей. Сначала работал на оперативных должностях в милиции Нижнего Новгорода, а потом — юристом в фирме, специализирующейся на банкротстве. Так что, в принципе, за всю свою жизнь тяжелее ручки ничего не поднимал.
В 2022-м поступило предложение поехать на СВО. Ночь раздумывал, а наутро решился, согласился. Нас привезли в Ростовскую область, а оттуда — на вертолеты и за ленту, в учебный лагерь. Там я прошел стандартный курс штурмовика за 7 дней.
Я не сам захотел стать именно штурмовиком, просто мы всегда нужны, среди нас самые большие потери. Выживаемость на СВО выше у тех, кто работает на каком-то удалении, хотя и техника, бывает, горит. Но даже при возможности и наличии навыков не все пехотинцы захотят стать танкистами. Были случаи, когда танкисты говорили: «Нет, мы не пойдем в танки, будем штурмовиками».
Пошел обычном штурмовиком, даже стрелком, а не пулеметчиком. Впоследствии был и артиллерийским корректировщиком, и командиром группы. В компании взаимозаменяемость, всех стараются максимально обучить всему: обращению с оружием, стойкам, всяким перебежкам, ползанью, беганью… Это называется «холощение», есть такое понятие. Основам тактики передвижения двойками, тройками и малыми группами, штурма зданий и окопов. Стрельбе из автомата, пулемета и гранатомета, метанию гранат.
Устаешь, конечно, бегать в бронежилете, каске. И в моральном плане: когда обучение заканчивается, ты уже примерно понимаешь, куда ты попадешь, начинаешь нервничать. Волю в кулак сжимаешь. И немножко фатализма, смирения с будущими испытаниями — это помогает.
Что касается одежды, обуви и снаряжения, мне все очень понравилось. Выдали нам два комплекта формы. Одна расцветки мультикам, по которой знают «вагнеров». Другая — это «цифра» формы Министерства обороны. Мультикамовский комплект мне понравился больше даже не из-за цвета, а просто материал был более качественный, мягонький, приятный, ноский. Дали берцы песочного цвета, очень удобные. Я их проносил очень долго, хотя у некоторых ребят они почему-то развалились. А у меня нареканий не было, они были достаточно мягкими, в целом мне понравились.
Когда сезон с лета на осень, ближе к зиме, всех переодевали в теплые вещи, давали и резиновые сапоги. Вообще компания на снаряжение не скупилась, давали всего очень много и новое: два рюкзака, тактические очки, нательное белье, все, вплоть до носков и трусов. Фонарики, спальники, пятиточечники, карематы… Все было неплохого качества. Как мне показалось, в ценовом диапазоне повыше среднего. В принципе, человек может в компанию прийти только с пакетиком с документами. Его там и обуют, и оденут.
«Полет валькирий» и зов крови
Я на вертолете Ми-17 летал, как пассажир, мне очень понравилось, динамично все происходит. Музыки из «Полета валькирий» (из оперы Рихарда Вагнера — прим. автора) не хватало для антуража. Ездили на «Чекане» — это знаменитый бронированный «Урал», по которому компанию узнают, тоже интересно. В пикапах УАЗ «Патриот», тоже в кузове, гоняли мы, и перебрасывали нас, и раненым пару раз там ездил.
Качество оружия, сделанного в Советском Союзе и в начале, середине 1990-х, как мне кажется, лучше, чем современного. Понравился ПКМ — пулемет Калашникова модернизированный, с ним себя чувствуешь очень уверенно. Даже стрелять из него одного удовольствие, очень понравился. И из пулемета я стреляю лучше, чем из автомата.
Из иностранных — так получилось, что пользовался только немецким послевоенным пулеметом MG 42/62, ну как MG 3 немецкий. Мы их взяли трофейные, отбили у противника порядка пяти штук, было много боекомплекта на них. В последствии отдали в наши группы. Очень солидная вещь. Когда с ним обращаешься, он чем-то навевает воспоминания о немецких автомобилях конца 1980-х — начала 2000-х. Такой качественный автомобиль, который делают инженеры. Он очень убойный, скорострельный, у него плотность огня просто отличная, косит просто. Не зря его предшественника называли «пилой Гитлера» в ВОВ. Скорострельность такая, что ноги отпиливало у людей. Отмечу, что у европейцев удобные готовые ленты. Единственное, этот немец тяжелый был, его больше использовали на обороне.
Ну и, знаете, было какое-то ощущение, что это оружие врага. Фильмы про Отечественную войну, книги, везде этот пулемет, с характерным кожухом на стволе, ручки и приклады специфические… Привык с детства, что им немцы пользовались. Когда мы видели у противника эти пулеметы, такая вот ненависть у нас была к ним… Что-то такое в подкорке сидит, кровь не водица видимо, прямо зов предков, уничтожить это все. У меня так было. И с парнями разговаривал. Я говорю: «Вот есть такое, да? Вот наши-то дедушки воевали». И со мной согласились, что какие-то эмоции вызывает этот пулемет.
Из гранатомета еще понравилось стрелять. РМГ различные, РПГ, вообще, вещь тоже классная. Вообще, отечественные гранатометы все очень простые, интуитивно понятные. Были у нас и иностранные, но не стрелял я из них, там манипуляций надо обычно больше совершить, чем в российском.
Гранаты кидал, РГД-5 кидал. Ну первый раз страшно, потом, как раскидаешься, привыкаешь и ничего в этом такого нет. Минами пользовался, ставил американскую направленного действия, противопехотную, аналог нашей МОН-50. Плоская мина, очень удобно — в сумке с ней была инструкция, как комикс, как ее на растяжку ставить, то есть на леску, на проволоку, или с дистанционным подрывом с помощью шнура. Мы сделали ее дистанционного подрыва, когда стояли в обороне.
В целом понял, что инженерная подготовка очень важна, особенно когда ты в обороне стоишь, то есть многих проблем можно избежать, если ты заминировал какие-то подходы для противника. Конечно, жизнь очень облегчает.
О комфорте на передовой
Свободного времени там практически не было. Все время проводил на передовой и в самых передовых подразделениях. Свободное время — это когда стоишь в какой-то обороне, но не на фишке, ты не часовой — вот у тебя свободное время. Но тут или роешь окоп и его углубляешь, улучшаешь, или ты занимаешься чисткой оружия, или приводишь себя в порядок. То есть свободного времени не было у меня совсем. Развлечений не было. Только вот война, оборона, передвижения, накаты, дежурства, наблюдение за противником - вот это вот все.
Очень повезло, если есть блиндаж. Как-то на старых позициях артиллерийской установки противника остался тент, мы его нарезали, я себе сделал над окопом подобие шатра, притащил туда снарядный ящик для вещей своих. Некоторые ящики разобрал, дно себе выложил, ступеньки с поворотом в окоп. Накрываешь это все, чтобы дождь не попадал, не затоплял тебя. Ну вот это самые комфортные условия. Так как я всегда был в посадках, мы дошли до деревни, я в первый же день ее штурмовал, меня там ранило, поэтому я в каких-то домах, подвалах пожить не смог, не успел. Только в окопах. Как-то можешь там что-то модернизировать, но так как мы двигались вперед время от времени, не успеваешь это все делать.
В нескольких километрах от передовой были точки, так называемые ядра. Туда привозили боеприпасы, продукты питания и воду. Привозили очень много. И можно было помыться. Стирались тоже в цинках. Или в пакет наливаешь чуть-чуть воды, вещь какую-нибудь, чуть-чуть туда порошка, вот это все трясешь. Еще находил я у противника антисептическое средство типа геля, «биоспирт» было написано на банке, такой гель зеленый. Раздевался и им натирался, он прям вот на спирту, ну обеззараживает, очищает.
Ой, по поводу туалета… Вот у противника на позициях, так как они в обороне стояли, были подготовленные туалеты. Типа яма, деревянный настил, там дырка, иногда там какие-то стеночки. Но так как мы обрабатывали все позиции артиллерии, все это там разносилось. Наш туалет — это просто какое-то место, которое обозначено между собой: договорились, что это туалет. И вот ты ходишь туда с саперной лопаткой, прикапываешь там все свои «следы». Влажные салфетки до сих пор ценятся на передовой.
Мазь и спрей Теймурова очень выручают, потому что за ногами надо ухаживать. Ночью спишь в обуви, потому что мало ли что, не будет времени обуться. Командиры нам говорили: спите обутыми, максимум можно шнурки расслабить.
Отбить у врага консервы
Да как еду готовили?! Все там было в пайках. Сотрудникам выдавались пайки (рационы питания), воду. В пайках там были всякие консервы, каши, тушенки, шоколадки, галеты, чай, кофе. Но еще компания баловала: передавали нам овощи и хлеб настоящий. Тогда, конечно, было интересней, особенно если удавалось разжиться майонезом. Конечно, оскомину набивает паек, ты его пытаешься как-то там в разных вариациях есть.
Рацион питания разбавляют удачные накаты на позиции противника, где мы отбивали различные натовские пайки, консервы, шоколадки…
Теплые воспоминания о ЛНР
Я был только на СВО, на дальнем направлении не работал. Из местного населения общался только с жителями ЛНР. Они нас все очень любили, уважали, провожали, когда мы ехали «за ленточку». Нам махали, крестили нас. Потом, когда был с первым ранением (тогда еще с легким) в госпитале, мне надо было сделать зуб, раскрошился в окопе ранее запломбированный, отправили меня в поликлинику. Меня там сразу все пропустили без очереди, потому что бойца привели. Мне поставили стальную коронку. До сих пор с ней хожу, принципиально не меняю, потому что поставили очень хорошо и как память. В магазинах тоже без очереди пропускали. Там очень уважительно относятся к людям в камуфляже, особенно к сотрудникам компании, поскольку в наших рядах царит жесткая дисциплина. Местному населению очень импонировало наше присутствие.
Компания не поощряла знакомства, обоюдного общения с местными женщинами, это все пресекалось. Ты же приехал в командировку воевать, а не адюльтерами какими-то заниматься. Но все равно время от времени я замечал такое. Некоторые одинокие парни там даже женились в последствии.
Воевать тяжело в любую погоду
Погодные условия, конечно, влияют на бой. Но везде есть свои плюсы и минусы. При хорошей погоде летают там квадрокоптеры. На тот момент не было столько fpv-дронов, не было вот этих сбросов. Но дрон прилетел, тебя заметил — начала работать артиллерия. Когда жара, тяжело очень, хочется пить, обезвоживание наступает. Когда ветер, дождь — с одной стороны тебе плохо, а с другой, квадрокоптеры не летают. Земля влажная, и снаряды очень часто прилетают, мины в землю заходят, но не взрываются в мокрую погоду. Думаешь: «О, как хорошо!» Но при этом из окопа каской или каким-нибудь ведерком черпаешь воду, потому что тебя там по колено затопило. Ночь — ну сейчас с тем количеством тепловизоров, приборов ночного видения, если ты кого-то ты не видишь, это не значит, что не видят тебя.
Воевать вообще тяжело. Без разницы, в какую погоду. Как по мне, в хорошую, классную погоду как-то жить больше хочется, но это так, личное уже.
Война не любит громких звуков
Самый страшный момент? Наверное, это первый бой, а до этого первые раненые. Когда ты еще не владеешь обстановкой, кто, что творится, куда мы идем, тебя ведут куда-то уже, ты слышишь взрывы, выходы, прилеты, потом еще приближаешься к линии боевого соприкосновения, начинается уже свист пуль над головой… Помню первого. Мы шли, и там как раз эвакуировали раненого, вот он там лежит, его там трясет, он белый весь. И вот я запомнил на всю жизнь эти белые лица, когда люди вытекают, как они белеют, как полотно белое. И ты смотришь на него вылупившись, с открытым ртом…
Потом помню первый труп, который увидел… Этого парня я знал, с ним общался… На тебя вот это все давит, давит, и ты понимаешь, что или будешь истерить, и это все приведет к панике и еще к чему-то… Или ты просто с этим свыкаешься, как-то отстраняешься, ну лежит и лежит…
И первый бой был очень страшным, потому что ты еще сначала не понимаешь… Ну в целом у меня было представление, что от меня требуется, но потом понял, что что-то не так… Приняли мы бой, в общем, нас целых из группы два человека всего выползло, я и еще один… У меня по броне пулей чиркнуло, а рядом товарищ погиб. Его ранило, он начал кричать. Нас противники толком не видели, а только слышали и на его голос стреляли. Он в нескольких метрах лежит, там эти фонтанчики от пуль. Ты ему: «Тише, тише». А он еще больше кричит, потому что в него попадают. Это сильная боль, когда в тебя пули попадают, не можешь сдержаться. Я потом и сам об этом узнал, просто орешь. Но потом из резкой боль как-то спадает, и можно помолчать. Но это вот я урок на всю жизнь запомнил, что нельзя кричать. И вообще, война не любит громких звуков.
Первое ранение было достаточно легким, рикошет от 5.45 прилетел в ногу. Мы штурмовали, я вел первую тройку на штурм, там напоролись на пулеметную точку, завязался у нас бой, я начал маленько отползать и заполз в окоп, но он был короткий, а я достаточно высокий, у меня нога торчала. Ну и словил в правую ногу, под щиколотку, с внутренней стороны, пуля практически из стопы и вышла. Боль резкая, тоже попытался не кричать, руку в перчатке в рот себе засунул. И еще один товарищ был ранен. Ребята нас прикрыли, мы выползли. Я подальше отошел, снял берцы, смотрю — ну там небольшое отверстие, крови особо нет, заново натянул, отошел подальше, начал себе первую помощь сам оказывать, потом в довесок прилетела мне мина, контузило меня. Ну и уже контуженный с перевязанной ногой сам пошел к медикам. Дальше — эвакуация.
А когда во второй раз ранили, такая ситуация была. Нас противник зажал. Надо было срочно вызвать артиллерию, поэтому я делегировал помощь с моей раненой рукой другому бойцу, который это несколько неумело делал. Вот из-за того, что он достаточно долго мешкался, я потерял много крови. При первом ранении гемостатической губкой не воспользовался, а при втором пригодилась, она была у меня в аптечке. Ну все-таки, артиллерию вызвали, навел я, отбились.
Бояться надо живых, а не мертвых
Иногда, на поле боя, мы оказывались к противнику на расстоянии вытянутой руки. А так, в среднем, ну где-то 15−20 метров было. Во время боя с ними не общались, все молча как-то. Я просто молча стрелял. Общался несколько раз с противниками, которых брали в плен. И с «мобиками» обычными, и с нацбатовцами из запрещенного в РФ «Азова"*, которые сразу вспоминали чистый русский язык.
Первого мною убитого не помню, я особо не рассматривал, как-то неинтересно было. Главное, что он убит, и все, ну что на него смотреть. Надо бояться живых. Противник, кстати, трупов очень много оставлял. Это было проблемой. Нам приходилось самим убирать, прикапывать, чтобы не пахли и их не кушали животные, которые там обитают. И координаты этих точек скидывали командирам, там столько-то прикопано, тут столько-то. Потом тела куда-то забирали.
Особенности устройства ЧВК «Вагнер»
Устройство компании — это как идеальная армия, у меня вот такое сравнение. Во-первых, дисциплина на высоком уровне. Во-вторых, в компании больше профессиональных, мотивированных людей. Был достаточно развит социальный лифт, так скажем. Можно было вырасти за один контракт от какого-то обычного бойца до руководителя. Главное — быть ловким, смелым, умелым, одним словом — профессионалом. Люди всегда приходили в компанию на нижнюю должность, на свой первый контракт, и уже оттуда вот начинали. Ну и самое главное, если человек косячил, то он всегда знал, что как лифт поднял его вверх, так и вниз опустит.
В ЧВК очень грамотное управление, подход! Компания, в основном, все сама закупала. К примеру, тепловизоры — и на каждую группу хотя бы один выдавался.
Я, будучи командиром маленькой группки в 5−6 человек, мог спокойно вызвать какую-то малую артиллерию. Допустим, автоматический гранатомет, миномет, стационарный противотанковый гранатомет. То есть мог вызвать на цели большой спектр оружия. Инициатива поощрялась, то есть ставилась задача, и ты всегда мог сказать, что хочешь выполнить по-другому, как-то обосновать. Это большой плюс, именно из-за этого многие люди шли в компанию, даже теряя в деньгах. Проблемы сотрудников Евгений Викторович решал. Закупал, смотрел, если что-то там плохое, то меняли поставщиков. С медициной тоже. Вот даже по ампутациям, знаю, парням из очень хорошей фирмы питерской брали очень качественные протезы. Компания взяла в себя все самое лучшее от частного подхода ведения бизнеса.
У нас не было построений, кучи совещаний, планерок, бумагомарательства. Документооборот был минимальным. Ни воинских приветствий, ни кучи людей, перебирающих бумажки и при этом носящих погоны. Не было потерь на маршах, когда солдат построили, и туда что-то прилетело. Нас даже на линию боевого соприкосновения привозили максимум на двух пикапах. Все это делалось в определенное, скрытое, время, очень быстро. Была грамотно выстроена логистика.
Граната для себя
Сдаваться в плен не то, чтобы запрещено, но просто нам на инструктаже объяснили сразу, что с нами будет в плену, что с нами сделает противник — лучше быстрая смерть, чем всякие пытки. Так что граната — это объективно легкий выход. И мне кажется, русскому солдату как-то не к лицу в плен-то сдаваться. Это лично мое убеждение.
Пригожин был простым и без пафоса
С Евгением Викторовичем я пообщался, мне повезло. Я был в госпитале, он приехал к нам. У меня был личный вопрос, он поручил его решить. Решили в мою пользу. Он, кстати, запоминал бойцов, по позывному, по внешности. И ко мне потом подошел: «Ну что, твой вопрос решили?» Пригожин был простым в общении, без пафоса. Можно было спокойно к нему подойти. Он разговаривал четко, по делу, с шуточками. У него классно получалось выступать на людях. Был одет в джинсы и толстовку в стиле милитари. В госпитале ходил по этажам, по кабинетам без охраны. Мог с кем-то и чай попить. Он свой, я бы так сказал.
Он был, с одной стороны, либеральным руководителем: ставил задачу, а человек мог сам подумать, как ее исполнить. А с другой, очень спрашивал. Вокруг себя он подбирал грамотных людей. Я очень хочу, чтобы он был жив. Но подтверждений этому я не нашел.
Жизнь после ЧВК
Компанию покинул очень просто. Руководство сказало: «Все, ребята, мы госпиталя компании закрываем, людей передаем в Минздрав». Мы занимались процессом закрытия госпиталей, передачей людей, выдачей документов, наград. Нам сказали уйти в отпуск, я написал рапорт на отпуск без содержания. Сейчас я контракт с компанией заключить не могу по состоянию здоровья, потому что у меня после ранения еще имеются достаточно серьезные проблемы с рукой, не смогу занять какую-то боевую должность, штурмовик или командир группы, потому что не могу поднимать предметы тяжелее полутора килограммов левой рукой. Надо сначала залечить руку — она у меня заметно тоньше, чем целая рука, мышцы атрофировались. Нужно, чтобы суставы у меня там гнулись нормально, вот после этого уже что-то думать. Если вдруг неожиданно позовут на какую-то должность, наподобие той, что у меня была в госпитале, я подумаю, конечно. А пока что я веду свой блог «Дневник штурмовика»: просветительской деятельностью там занимаюсь, сборы для знакомых парней, вернувшихся на СВО, организовываю. Пока как-то так. Ну я недавно звонил в компанию, мне оттуда некоторые документы должны выслать. На контракт меня не позвали, так что этот вопрос отпадает.
С возвращением к обыденной жизни у меня не было каких-то проблем. Я не употребляю алкоголь, не заливал никакое горе, ночью мне ничего особо не снится, не воюю во сне. Ну так, оставались поначалу какие-то рефлексы после боевых действий, это у всех так. Не любил оживленные людные места, громкие звуки, не нравилось открытые места проходить. В первое время для меня было стрессом поехать в большой торговый центр. Но все это постепенно прошло.
Женился в апреле 2023-го. Супруга помогла мне пройти этот напряженный момент. Благодаря работе в компании встретил много хороших людей, которыми дорожу. Компания, кстати, предоставила психолога, занимался с ним. Мой товарищ, психиатр, говорит, что у меня нет посттравматического синдрома, меня это радует. Спорта только не хватает, он раньше занимал достаточно весомую часть моей жизни, но из-за ранений пока что не могу заниматься железом, как раньше, даже отжиматься. Это единственное, что удручает.
Могу ли порекомендовать эту работу другим? Ну если у вас есть стержень, есть тяга к приключениям и вы готовы рискнуть, то да. Это должен быть определенный склад характера, сомнений быть не должно. Да и сейчас компания набирает на дальнее направление (в Африку). Там, конечно, нет таких плотных боевых действий. По сравнению с СВО, это легкая прогулка. У меня один товарищ туда уехал, а другой собирается. Если бы не был женат и с рукой все нормально было, просто из интереса побывал бы в Африке. Если говорить в целом про СВО, не касаясь компании, для себя решил: бегать не буду, если Родина призовет, мобилизуют, то пойду. Потому что я русский, от войны мы не бегаем. Думаю, надо с этим покончить, чтобы нашим детям уже не пришлось воевать.
*признан террористической организацией, запрещен в РФ.
Автор: Каролина Литвинская