Эксклюзив

Почему нет российских смартфонов, в чем сила наших программистов и нижегородских компаний?

17 июня 2022 года, 15:01

Корреспондент ИА «Время Н» пообщалась со старшим вице-президентом по инновациям Фонда «Сколково» Кириллом Каем.

Фото предоставлено пресс-службой ЦИПР

К 2025 году в Нижнем Новгороде появится IT-кампус, который будет располагаться на территории инновационного научно-технологического центра «Квантовая долина». Участникам кампуса будут доступны льготы, в том числе и налоговые, уже сейчас регион уделяет большое внимание развитию IT-сектора, в нем сконцентрировано значительное число производителей высокотехнологичных компаний. Корреспондент ИА «Время Н» пообщалась со старшим вице-президентом по инновациям Фонда «Сколково» Кириллом Каем о сотрудничестве с нижегородскими специалистами, влиянии санкций на рынок российского ПО и о том, почему в России не выпускаются свои смартфоны.

Кирилл, можете дать общую характеристику Нижнего Новгорода с точки зрения IT, инноваций?
Знаете, я нижегородец, здесь находится моя альма-матер, я закончил Нижегородскую медицинскую академию. Вообще, Нижний Новгород справедливо считается третьим в стране городом по количеству IT-компаний и IT-специалистов. Во многом это связано с одним из центров разработки недружественной нам теперь компании и с центром разработки Росатома. Поэтому, действительно, здесь очень много IT-компаний. Но, честно говоря, не одними айтишниками город силен. Среди стартапов, которые мы здесь видим, есть и стартапы, которые занимаются новыми материалами, медицинскими устройствами. С этой точки зрения, благодатный город, поскольку здесь находятся хорошие академические школы, а где есть хорошие академические школы, там есть больше науки. А чем больше науки, тем более рыбное место для нас, потому что Сколково — это, прежде всего, про deeptech: про глубокие технологии, которые имеют отношение к научной части.
В Нижнем Новгороде в 2025 году должен появиться IT-кампус. Планирует ли Сколково сотрудничать с ним?
Сколково — это система, открытая для сотрудничества. Мы сотрудничаем со всеми институтами поддержки, технопарками, университетами. Есть определенные акценты и направления, которые для нас формулирует один из наших основных заказчиков — правительство Российской Федерации, и мы фокусируемся на том или ином направлении, степени технологической зрелости, отрасли. Философия открытой экосистемы не может существовать без региональной поддержки наших партнеров. Для этого существует система региональных операторов, которых мы определенным образом аккредитуем. Как правило, у нас один региональный оператор на регион, и ежегодно количество таких операторов растет. В Нижнем Новгороде мы работаем с технопарком «Анкудиновка». Оператор — это, прежде всего, проводник сервисов, предоставляемых экосистемой Сколково в регионе. Но нам важно, чтобы эти сервисы были доступны и инновационным компаниям в разных местах, вне зависимости от месторасположения. Поэтому да, мы будем работать с IT-кампусом. Наши меры поддержки сейчас распространяются на стартапы, независимо от того, где они находятся.
Какие совместные проекты у вас есть с вашим региональным оператором?
Мы на днях проводили встречу с «Анкудиновкой», нам представили там очень любопытные проекты. Например, проект, который занимается вопросами сложной химии. Компания «Хома» делает специальные полимеризующиеся дисперсные материалы, которые могут использоваться в лакокрасочной, мебельной, целлюлозно-бумажной промышленности. Это в чистом виде импортозамещение. Ребята все разрабатывают сами, но это как раз субститут тех проектов, которые уходят из Российской Федерации. Сейчас для целлюлозно-бумажной промышленности это та малотоннажная химия, без которой сама промышленность не может существовать.

Есть еще проект управляющей компании биохимического холдинга «Оргхим» — это большое предприятие в Урене. Они единственные, кто делает неканцерогенные масла-пластификаторы. Это идет и в синтетические каучуки, и в автомобильную промышленность — в самый различный спектр продуктов, без которых крупная большая химия не может существовать.

Очень интересная разработка — клеточный биочип. Когда мы пытаемся сделать тот или иной анализ, нужно провести реакцию, например, в пробирке. Как правило, это нерационально и сложно. Сейчас разработчики научились вшивать маленькое устройство, в котором находятся все реагенты или, если требуется, антигены или антитело, которые могут давать реакцию при донесении биологического агента в виде жидкости. Ребята сделали специальный биочип, который может экспрессировать различные антигены. Это сделано так, что антитела начинают светиться. Специальный считыватель может использоваться для постановки диагнозов, связанных с использованием гистологических препаратов, что важно для онкологической диагностики.

Готовится к принятию постановление правительства, где Сколково будет оператором по созданию дизайн-центра в области микроэлектроники. Это те самые ребята, которые выстраивают архитектуру чипов или архитектуру изделий в радиоэлектронной промышленности.
Получается, большинство этих проектов ориентируется на промышленность. Есть ли сейчас в РФ такие проекты или программное обеспечение, которое может заменить продукты таких компаний, как Microsoft или Apple?
И да, и нет. Суперкорпорации, как две выше названные, собирают в себе по сути несколько бизнесов сразу. Это бизнесы, которые связаны с производством приборов, разработкой софта, причем они агрессивно скупают разработчиков софта, чтобы расширить свои продукты. Также они развивают дополнительные сервисы на базе своих экосистем. Это суперкорпорации. У нас пока что такого рода суперкорпораций нет.

Надо четко понимать, что для создания таких корпораций должны быть три компетенции — железо, софт и сервис плюс контент. У нас такие экосистемы есть у нескольких игроков, это Яндекс, Сбер. Но пока железная составляющая не развита в той степени, в которой можно было бы конкурировать с такого рода компаниями.

Думаю, что российская школа и российские разработчики в части софта будут развиваться быстрее. Плюс есть наши предпринимательские подходы, которые будут адаптироваться к локальному рынку в части построения экосистем и сервисов. Мы уже во многом заместили такие известные сервисы, как сервисы недружественной нам компании Meta*: у нас есть социальные сети, которые достаточно популярны. Замещение в части софта и в части софтовых сервисов происходит быстрее.

С точки зрения железа — более сложный вопрос. Потому что создание подобного рода приборов и компонентной базы под них — это по сути несколько переделов в производстве, начиная от создания чипов и заканчивая созданием готового изделия. При этом указанные корпорации, например, Apple, не держат сами у себя производственные компетенции. Они сконцентрированы на инженерных и разработческих компетенциях. Остальное для них производят внешние субподрядчики. Мы, к сожалению, находимся в той ситуации, когда из-за санкций мы не у любого внешнего субподрядчика можем размещать такого рода заказы. Поэтому тут нас ожидает чуть более длинный путь.

Но это международное разделение труда во всем мире и глобальная экономика. В этой части главными компетенциями являются разработческая и инженерная, поэтому совершенно справедливо, что и правительство РФ, и Сколково сейчас концентрируются именно на этой части. Сейчас готовится к принятию постановление правительства, где Сколково будет оператором по созданию дизайн-центра в области микроэлектроники. Это те самые ребята, которые выстраивают архитектуру чипов или архитектуру изделий в радиоэлектронной промышленности. А где их производить — это будет второе решение. Скорее всего, это будет аутсорс, потому что объем капиталовложений и сроки капиталовложений, чтобы производить это локально, достаточно длительные. Это первый передел — сборка приборов и создание части компонентов.

Что касается производства компонентов, то производство 14-нанометровых чипов сконцентрировано всего в двух странах для всего мира. И все вышеназванные корпорации большей частью оттуда их и покупают. Я думаю, даже несмотря на необходимость технологического суверенитета, мы вряд ли быстро и экономически эффективно сможем это заместить. Это требует более длинного срока. При этом если мы будем только пытаться повторить то, что есть у этих производителей, мы все время будем в отстающих. Цикл капиталовложения настолько длинный, что к моменту возведения завода для производства 14-нанометрового чипа, уже будет принципиально другая технология. Например, чипы будут фотонные или будет столько нанометров, что по новой придется догонять.

Мне кажется, вместо того чтобы гнаться, нужно работать на опережение. По части изделий невозможно не построить что-то, но не надо делать из этого главной целью догнать. Надо сделать «лягушачий прыжок» и сразу заходить на создание инфраструктуры, и капиталовложение в технологии следующего поколения. Бытовой пример, как это выглядит: распространение сотовой связи в Российской Федерации росло быстрее, а ее плотность выше, чем в некоторых странах старой Европы. Это произошло потому, что в постсоветское время не было хороших наземных линий. Компании были вынуждены замещать наземные линии для потребителя, и потребитель сам это выбирал, покупая мобильную связь. В Тайване такая же история с распространением сотовой связи. С точки зрения железа надо играть на опережение и сразу делать упор на следующее поколение.

Мы предлагаем для студенческих стартатов до 50% софинансирования со стороны государства, а Сколково выступает в качестве оператора. Единственным условием является то, что размер соинвестиций в финансовой поддержке не может превышать НДФЛ, который за предыдущие три года физическое лицо заплатило.
Хватит ли компетенций, чтобы сделать такой прыжок?
Есть две части компетенций. Есть научные компетенции, и с этим у нас все неплохо, плюс значимая часть научных кадров во всех странах — это русские. На мой взгляд, надо заниматься тем же самым, что делали в свое время китайцы: надо привлекать научные кадры назад в страну, давая им возможность здесь вести интересную научную работу. Во многом это не только и не столько вопрос материальных благ, тем более, что нужны те, кто живет интересной работой. То есть нужно создавать условия, вкладываться в лаборатории, ставить амбициозные задачи и давать инструментарий для их решения. Китайский опыт показывает, насколько это эффективно, реально, а главное достаточно быстро можно сделать.

Существует дефицит кадров, и он есть не только там, где нужны специалисты с высшим образованием, сейчас серьезно не хватает людей со средним техническим образованием, тех, кто может не разработать и программировать, а произвести. Сейчас есть проекты, связанные с изменением среднего технического образования. Все эти проекты, и об этом говорилось на пленарной сессии ЦИПР с премьер-министром Михаилом Мишустиным, зачастую строятся вокруг крупных корпораций, которые испытывают дефицит кадров. С одним из наших партнеров мы планируем запустить образовательный проект в Сколково, который будет ориентирован на школьников и специалистов со средним техническим образованием. Есть еще Сколтех — небольшой университет, который в научной части дает хороший вклад. Сама модель, которую использует Сколтех — это learning by doing. Ребята учатся, делая сразу научные проекты. Я считаю, что это самая правильная модель.

Также совершенно справедливо, что правительство РФ хочет не просто иметь грамотных специалистов, но хочет иметь грамотных проактивных людей, поэтому вопросы, связанные со студенческими стартапами и предпринимательством очень важные. Существуют специальные программы студенческих стартапов, или диплом как стартап. У нас в Сколково есть мера поддержки, с помощью которой мы помогаем поднять первые деньги для таких студенческих стартапов. На ранних стадиях, как правило, инвестирует частное лицо, так называемый бизнес-ангел. Еще иногда это называют FFF — full friends family. Мы предлагаем для студенческих стартапов до 50% софинансирования со стороны государства, а Сколково выступает в качестве оператора. Единственным условием является то, что размер соинвестиций в финансовой поддержке не может превышать НДФЛ, который за предыдущие три года физическое лицо заплатило — такой своеобразный возврат налога на доходы физических лиц, который он ранее заплатил.

Все эти меры, которые я перечисляю — возврат ученых, строительство новых школ, изменение парадигмы образования, поддержка студенческих стартапов, — это не быстрый путь, но не пройти его нельзя. Какие бы качественные заводы под разработки наших ученых не построили, без кадров там выпускаться ничего не будет.
Сколько времени примерно потребуется на реализацию планов?
Зависит от отрасли. Если рассматривать IT-отрасль, там сравнительно небольшой цикл обучения и сравнительно быстро можно двигаться в этом направлении. Это два-три-четыре года, когда станет достаточное число специалистов. Если брать материал, как химия, биология — там и цикл обучения значимо больше, и сами циклы продуктов больше. Там у нас тоже хорошие заделы в научной части, особенно в той, что касается математического моделирования химических процессов, математического моделирования в биологии, которые находятся на стыке наук. Но цикл, когда мы начнем получать результаты там, это 5−7+ лет. Если все делать правильно, мы сможем поднять кадры.
Пользователи в России зачастую не доверяют российскому ПО. Каким оно должно быть, чтобы им захотели пользоваться?
Вы имеете в виду вопрос недоверия к качеству? По поводу качества, мне кажется, это устаревший стереотип. Он тянется с 1990-х — начала 2000-х. Сейчас значимое число продуктов, которое используется, особенно на уровне микросервисов, это российские продукты. Просто мы с вами иногда даже не понимаем, что это российский продукт. Они все были нацелены на международные рынки, поэтому у них англоязычно звучащие названия, но это делали российские программисты и российские архитекторы. Среди fintech-продуктов, которые мы используем в России, я думаю, количество западных fintech-продуктов здесь единицы. Все остальное сделали россияне. Или Edutech: образовательные продукты, как Учи.ру, Дневник.ру, это все резиденты Сколково. Skyeng — это российская компания, и они с очень большими цифрами по выручке. Они, конечно же, получили бенефит от дистанционного обучения, который возник в связи с пандемией, очень быстро раскрутились и очень хорошо двигаются.

Проблемы есть со сложными программными продуктами, которые являются базовыми платформами. Это CAD-системы, системы жизненного цикла продукта и другие. Почему? Потому что времени не хватило, чтобы свои продукты написать, а рынок был серьезно занят. Но способности и способные люди есть, а государство готово это поддержать, о чем на пленарной сессии говорилось. Сколково выступает в том числе одним из инструментов такого рода поддержки. Поскольку сейчас площадка от крупных компаний-поставщиков из недружественных стран освободилась, у нас нет другого выхода, кроме как сделать необходимые программные продукты.
Однажды санкции закончатся. Не вернутся ли компании к использованию зарубежного ПО?
Прекрасно. Даже если сейчас санкции на продукты питания закончатся, мы уже едим лучший сыр, чем он был до санкций. Конечно, вернется конкуренция, и может быть это неплохо. Сейчас надо воспользоваться снижением конкуренции, выйти на рынок разработчиков, сделать свой продукт и усилить его. Потом, когда вернется конкуренция, они будут дотачивать и улучшать свой продукт в условиях конкуренции. Но ногу в дверь они уже вставят.
Раньше российские компании пытались выпускать смартфоны. Как вы считаете, почему это не получается?
Российские компании могут производить смартфоны и производят. Если вы посмотрите на структуру рынка смартфонов, то большая четверка занимает 80% рынка. Порог вхождения на этот рынок и создания конкурентного прибора очень высокий, причем именно в инженерных и разработческих компетенциях.

С учетом рынка всем разработчикам приходилось встраиваться в одну или другую существующую платформу. Это iOs или android, но в первую это невозможно сделать, это закрытая система. Соответственно, все шли в android, где система открыта. Порог разработки, порог создания, большой тираж для того, чтобы это окупалось с точки зрения маржи (сам по себе одиночный продукт не сверхмаржинальный). Плюс к этому очень высокая конкуренция, а значит, требуются значимые вложения на маркетирование этого продукта. Они все спотыкались на этом. Условно говоря, рекламную машину Samsung или Xiaomi очень трудно преодолеть, эффект масштаба другой. У Xiaomi гигантский локальный рынок, на котором они получают хорошую финансовую подушку. У Samsung накопленная финансовая подушка для того, чтобы маркетировать свои девайсы. Я помню, что android делался на различных подверсиях. Пытались сделать на Linux. В итоге дальше не шло потому, что требовалось маркетирование продукта. На него надо потратить еще больше, чем на разработку, создание и производство.
Сейчас, в условиях санкций, эта ситуация может исправиться?
Думаю, в этой части не сильно для нас дверь открылась. Терминалы, потребительские приборы не вошли в санкции. Считают, что это один из каналов пропаганды. Хотят, чтобы этот канал коммуникации остался. И это означает, что крупные вендоры как продавали, так и будут продавать эти девайсы. Обратный пример: Huawei и рынок США. Была же попытка со стороны США ограничить продажи Huawei. Но Huawei, имея свой домашний рынок, не очень от этого пострадал.
Как вы считаете, как в дальнейшем будет развиваться рынок ПО в России?
Я думаю, что пока есть санкции, он будет агрессивно развиваться. Люди будут получать свои доли на рынках. Увеличится число специалистов, которые понимают в предмете, а не только на уровне кода. Мы традиционно сильны в архитектуре продукта, выделяемся смекалкой, способностью находить интересные решения. Кроме кода, в части продуктов работаем еще над математикой. Хорошие инженерные компетенции должны быть подключены к разработке промышленного софта. Этот сегмент будет быстро развиваться несколько лет, пока будет санкционное давление. Потом в конченом итоге эти продукты окажутся в глобальной конкуренции так или иначе, так как экономика глобальная, и мы никуда от этого не денемся. Они будут или на рынке РФ, или на других рынках, потому что очевидно эти продукты будут продаваться не только в России, а пойдут на Восток, на рынки Азии и Юго-Восточной Азии. В этой конкуренции они продолжат совершенствоваться. Я считаю, что это такого рода толчок, который в российском сельском хозяйстве был после 2014 года, в целом поддержит индустрию и в целом позволит развиваться быстрее.

* корпорация Meta признана в РФ экстремистской

Автор: Наталья Битулина