«Фильм „Время первых“ уникален тем, что в нем абсолютно все — правда»

20 апреля 2017 года, 12:48

Информационное агентство «Время Н» публикует полный текст интервью с известным российским режиссером Тимуром Бекмамбетовым для авторской программы Романа Скуднякова «Без галстука» на ТК «Волга».

— Здравствуйте, в студии Роман Скудняков, в эфире программа «Без галстука». Этот человек свою карьеру начинал с создания маленьких рекламных роликов, а сейчас он является главным создателем кассовых блокбастеров в России и входит в пятерку самых известных режиссеров мира. У нас в гостях, как его называют, единственный российский режиссер, прорубивший окно в Голливуд — Тимур Бекмамбетов. Тимур, здравствуйте.

— Здравствуйте. Вы так меня представили, что я просто сейчас встану и уйду из студии плакать в коридор (улыбается).

— Такое, пусть и косвенное, сравнение с Петром I вам льстит или напрягает?

— Я стараюсь всерьез не воспринимать подобные сравнения, стараюсь просто заниматься своим делом. У меня никогда не было миссионерских помыслов. И в Голливуд я вообще не собирался никогда. Мне и дома хорошо. Но я чувствую, что у людей есть потребность в человеке, который смог бы доказать всем, что мы можем делать такое, что нужно всему миру.

— В какой же момент вы поняли, что от рекламных роликов до блокбастеров — «один шаг»?

— Вы знаете, рекламный ролик я снимал последний раз лет 10−15 назад. В конце 1990-х случился кризис, мир 90-х рухнул. И я, следуя интуиции, пошел снимать кино. Сначала я снял фильм для Роджера Кормана — легендарного американского 90-летнего продюсера, у которого в качестве ассистентов начинали все известные американские режиссеры — Фрэнсис Форд Коппола, Джеймс Кэмерон… Так случилось, что я попал, условно говоря, в его школу. Потом я снял фильм про женщин-гладиаторов в Древнем Риме. Потом Костя Эрнст позвал снимать «Ночной дозор». После «Дозоров» очень неожиданно, едва они вышли, стали звонить из Америки и говорить: «Мы уже летим к вам. Ни с кем не разговаривайте!».

Мы поехали с Эрнстом в Лос-Анджелес, провели скрининги фильма. Это был 2004 год. Через неделю мы подписали контракт с компанией Fox, и они купили у нас этот фильм и сиквел. Тогда еще «Дневной дозор» не вышел. Так я с 2004 года и остался одной ногой в Лос-Анджелесе.

— Вы родились 25 июня. В этот день также родились: один из самых известных в мире архитекторов Антонио Гауди, который боялся стен и замкнутых пространств; английский писатель Джордж Оруэлл, который, по утверждению его современников, «всеми фибрами души» ненавидел Советский Союз, но обладал «продвинутыми» коммунистическими убеждениями; а также актер театра и кино, заслуженный артист Казахской ССР Владимир Толоконников, который сыграл в кино примитивного в своем развитии Шарикова, а в жизни был тонким ценителем искусства. Кто из этих людей вам ближе?

— Вы знаете, все-таки Гауди. Это удивительный человек. То, что вы сказали, — это фантастическая вещь: архитектор, который боится стен. Про это кино можно снимать.

— В детстве вы, наверняка, хотели стать популярным. Сегодня, когда вас знают во всем мире, вы не разочаровались в телевизионной известности?

— Никогда таких мыслей не было. Я хотел быть космонавтом, как и все мальчики в мое время. Потом так получилось, что у моей сестры появился муж, который был студентом ленинградского театрального института. Мне было десять лет. И он тогда меня посвятил во все таинства художнического дела. Он отучился на художника. Я с десяти лет стал заниматься формой, композицией. Благодаря ему, наверное, я воспитал в себе наслаждение красотой.

В Лос-Анджелесе очень много известных людей, поэтому там легче. У меня была одна проблема в жизни — фамилия, которую никто не может произнести в России. В Казахстане еще могли, а в России не могли. С детства. Когда я еще в пионерлагере был под Москвой, потом учился в московском энергетическом институте. Фамилия просто непроизносима. Миссия моя была в том, чтобы научить граждан нашей бескрайней Родины произносить правильно мою фамилию (смеется). В России это удалось. В Америке процесс еще идет.

— Вы — известнейший режиссер, но почему-то, приезжая и уезжая из США, сразу идете в Лос-Анджелесе в баню, в которой собираются выходцы из Советского Союза! Это у вас так патриотизм проявляется?

— В Лос-Анджелесе есть место, называется Sity Spa. Такое старое заведение, ему почти шестьдесят лет. Оно построено выжившими во время гитлеровских репрессий евреями, выходцами из Восточной Европы и России. Они, приехав туда, открыли там баню. Так гласит легенда. Печи, по иронии судьбы, фантастически напоминают печи в Аушвице. Это место пережило гангстерские времена, много всего. Туда ходили и ходят звезды. Для меня это место важно тем, что там собираются выходцы из бывших республик Советского Союза. И реально Советский Союз продолжает там существовать: грузины, армяне, казахи, узбеки, прибалты, украинцы, русские. Все собираются каждое воскресенье, иногда в четверг, и вместе сидят. Хотя в Лос-Анджелесе жара — там не до бань. Но для меня это возвращение в детство, в Советский Союз.

— Ваши фильмы являются одними из самых популярных и кассовых в России: «Ночной дозор» собрал около 500 млн рублей, «Ирония судьбы. Продолжение» — 1 млрд 220 млн рублей, а «Особо опасен» с Анджелиной Джоли — свыше 250 млн рублей. Российское кино всегда отличалось особой душевностью и минимумом спецэффектов, а у вас даже в мелодраматичной «Иронии судьбы» не обошлось без экшена — например, когда героя Безрукова закрутило в машине на льду! Вас не обвиняли в том, что вы привносите в российские кинотрадиции «американщину» — где минимум смысла, но максимум действия?

— Зрители не обвиняли. Последний фильм, который мы сделали, называется «Время первых». Он так и устроен: половина фильма идет о том, как космонавты готовятся к полету, а оставшееся — это непрерывный нон-стоп. Экшн бывает разный. Бывает, он связан с развитием характера. Вот мы с вами говорим о чем-нибудь, спорим, в какой-то момент аргументы кончаются, люди начинают ругаться и драться. А если уж совсем серьезные люди — достают пистолеты, начинают их использовать. А если имеют еще и властные полномочия — поднимают армии, самолеты и так далее. Такой экшн никому не пожелаешь. Экшн — это проявление человеческого характера. Поэтому, скорее всего, обвинения могут быть (мне или другим кинематографистам) не в том, что в фильме много экшена, а в том, что экшн становится самоцелью. Он не становится инструментом развития истории. Это проблема.

— Режиссеры, как правило, не очень хорошо помнят детали из своих фильмов, и вы, наверняка, многое забыли. Мы выбрали для вас 2 картинки с дверями из ваших фильмов — сможете угадать, из каких?

— Хорошие режиссеры все внимательны. И если вы посмотрите фильм «Время первых», простите, что я возвращаюсь к этому, просто хороший пример — для того, чтобы создать этот фильм, режиссер фильма Дмитрий Киселев отслушал десятки часов радиопереговоров с космонавтами. Для того, что бы были правильные слова, интонации. Были консультанты, был построен космический корабль, где все было до мельчайших подробностей достоверно. Эта достоверность создает магию присутствия, магию реальности этого мира. То же самое происходит не только с деталями, но и с текстами, когда слова точные — ты вдруг ощущаешь, что это правда.

Смотрит фотографии с дверями.

Да, конечно узнаю. Первая дверь — это «Ирония судьбы». Вторая?

— Ну с «Иронией судьбы» все понятно! Адрес — 3-я улица Строителей, 25, кв. 12 — помнит, наверное, вся страна. А почему в «Елках» квартира № 13?

— Скорее всего, это «Ночной дозор». Такого ракурса я никогда не видел.

Смотрит полную фотографию.

Вот те на! «Елки-2» и № 13? Я не помню. А! Это история про бабушку. Была история. Был художник на «Дозоре», и он использовал ту же дверь.

— 6 апреля в российский прокат вышел фильм «Время первых» с Евгением Мироновым и Константином Хабенским в главных ролях. В основу фильма легла история первого выхода человека в открытый космос, который совершили Алексей Леонов и Павел Беляев 18 марта 1965 года. Этот полет считается одним из самых сложных в истории космонавтики: тогда произошло семь нештатных ситуаций, из которых четыре были смертельными. Тимур Бекмамбетов является продюсером этого фильма. Космонавт Алексей Леонов, дважды Герой Советского Союза, о котором и снято «Время первых», сказал, что «возможности фильма оказались слабы» для того, чтобы передать произошедшее 18 марта 1965 года. Не обидно получить такую оценку от главного участника этих событий?

— Когда Леонов посмотрел фильм, была долгая пауза, мы очень волновались, ждали, что он скажет. Он сказал: «Знаете, только теперь я понял, как там было страшно». Вот эти слова, которые я слышал. И дальше была интересная вещь. Чтобы вам объяснить, как это произошло, — есть замечательный русский актер Евгений Миронов, который познакомился когда-то с Леоновым, и загорелся идеей, что он должен сыграть Леонова. Леонов нам рассказывал несколько часов о том, что случилось в космосе во время первого выхода в открытый космос. Мы это записали, и, когда я прослушал, стало понятно, что это готовый сценарий фильма. Такой мощный и непредсказуемый, какой не может придумать ни один сценарист. Жизнь всегда интереснее, чем любое кино.

После этого мы начали заниматься с Евгением. Наняли людей, которые помогли нам написать сценарий, все организовать, и начался процесс производства. Самое сложное было во всей этой истории то, что впервые в моей карьере я делал фильм, у которого был самый строгий цензор. Невозможно было пойти на компромисс, сделать что-то среднее. Нельзя было вместо одной пуговицы использовать другую пуговицу. Был человек, который говорил: «Так не было». Уникальность фильма — во всем, что вы видите — так и было. Именно это делает фильм удивительно захватывающим.

Почему этот фильм нужно посмотреть? В России всегда ценится правда, какая бы горькая она ни была. У всех у нас есть огромный спрос на успех. Леонов — это человек, который олицетворяет собой успех. Он из простой семьи, он пережил страшное детство, сумел стать пилотом, стать космонавтом, попал в элитный первый отряд, где были лучшие из лучших. Эти пилоты, отобранные со всей страны, которые прошли все тесты, и физические и моральные, интеллектуальные. Гагарин, Терешкова, вы знаете… Леонов сумел первым в истории человечества совершить выход в открытый космос. С огромным риском. Никто не знал, что там происходит, летают ли там микрометеориты? Как воздействует радиация солнца на человека — никто не знал. Их забрасывали в космос в таких круглых шариках, в которых, упираясь друг в друга, сидели два человека. И было не понятно — что дальше будет. Он все это сделал первым. И добился успеха. Он сделал страну победителем — не в войне, а в инновациях. Это очень важно для всех нас.

Успех — это как долго люди помнят фильм. Потому что успех, выраженный в кассовых сборах, он очень важен, это дает аванс фильму. Экономически важен. Но есть много примеров, когда фильмы оказываются успешными коммерчески, но через год-два их забывают. Мы сделали много успешных фильмов. Каждый год показывают «Елки» по телевизору, вся страна их смотрит, никто не забывает. Культовыми фильмами стали «Дозоры», их знают все, в Англии, в Америке, в Японии, Китае. Если ты приезжаешь, если говоришь, что делал фильм «Ночной дозор», то все это знают и любят. Мне кажется, что мы все боремся за успех, но успех в моем понимании — это любовь зрителя.

— Однажды вы признались, что в Америке кино смотрит 2 миллиарда человек, а в России вместе с ближайшими странами — 200 млн. Получается, российское кино обречено быть относительно невостребованным?

— В Америке два миллиарда? Там живет 300 миллионов. Зрителей американского кино, наверное.
Мы — одна из потенциально лидирующих держав мира. У нас есть, что сказать миру. Россия всегда была носителем больших идей. Наша культура и образованность людей позволяет дать миру то, что не могут дать другие. «Но» заключается в следующем — воля. Мне кажется, нужна просто воля государства. Власть должна сделать так, чтобы эта индустрия стала приоритетной.

Я сейчас езжу по стране, пропагандирую фильм «Время первых», рассказываю, почему нужно смотреть именно это кино, а не другое — делаю это абсолютно искреннее, потому что это такой фильм, который нельзя пропустить. Мне кажется, это не разовая вещь. Это не усилия одного человека. Должна быть государственная программа.

Это вопрос политики. Я сейчас думаю предложить моим уважаемым коллегам — есть несколько продюсеров и режиссеров, которые дорожат своей репутацией, — надо создать группу, которая бы рекомендовала и гарантировала людям качественные фильмы. Авторитетное мнение такой группы могло бы помочь. Почему я говорю о кино, как о приоритетной области деятельности, не потому, что Ленин так сказал, а потому что кино способно рождать большие идеи. Идеи зажигают людей. Все может быть изменено, если рождаются правильные идеи.

Например, сейчас мы сделали фильм о выходе нашего космонавта в открытый космос. Многие не знали об этом. Мы провели фокус-группы. Вы будете смеяться, но многие до 15 лет не то, что Леонова — Гагарина не знают! В каком-то смысле нашей миссией было сделать так, чтобы люди об этом узнали. Это важно для них. Для зрителей. Леонову слава не нужна, он по всему миру один из самых важных и известных людей. Я к чему это говорю — 12 апреля праздник, который потенциально после выхода нашего фильма может возродиться. Мне кажется, что он должен стать одним из самых любимых праздников в России, после Нового года и Дня Победы.

— Вопрос от Николая Анатольева из Нижнего Новгорода: «Замечаю, что сейчас в кинотеатрах все меньше людей — билеты дорогие, а надо еще девушке попкорн купить, и „Колы“ попить. Студенческой стипендии не хватает! Что же это получается — как и в начале 20 века кино опять становится искусством для богатых элит?».

— Я считаю, что устами читателей глаголет истина. Потому что, поездив по стране, повстречавшись с нашими зрителями, я еще больше утвердился в предположении, что главная проблема нашего кино — это высокая цена билетов. Несоизмеримо высокая. Абстрактно она такая же, как в Америке, просто люди зарабатывают меньше. Таким образом, российский кинематограф — искусство для избранных.

Если вы посмотрите статистику, то увидите, что постоянно в кино ходят 5−10% максимум. Остальные лишены этой возможности. Я думаю, что все дело в деньгах. Я уверен, что наши режиссеры, актеры, писатели, по определению не могут быть хуже писателей, актеров и режиссеров других стран. Такого просто не бывает. Нельзя сказать, что мы глупее. Это неправильно. Мы все, режиссеры-кинематографисты, обслуживаем публику, которая ждет от нас, чтобы мы делали кино так, как они привыкли смотреть в Голливуде. И это 5% населения. Я ни в ком случае не хотел бы их перевоспитывать. Пусть они любят то, что они любят, но остальные 95% населения должны иметь возможность ходить в кино, тогда сбалансируется спрос, тогда возникнет спрос на другое кино, которое ближе остальным. Тогда режиссеры будут делать то, что они понимают. Они будут снимать фильмы про себя, про своих близких, как фильм «Горько!», например, который мы выпускали. Или «Елки». Этот фильм смотрят больше, чем традиционная аудитория кино. На этот фильм идут с родителями и так далее. Поэтому мне кажется, что главная проблема в деньгах.

Нужно, чтобы билет был доступен, нужно, чтобы у кинематографистов было достаточно фильмов для того, чтобы удовлетворить спросы совершенно другого зрителя. Сейчас кинотеатры заполнены только на 15%, они практически пустуют между большими блокбастерами. Если билет будет ниже — людей будет в разы больше.

— Вы как-то признались, что без провала не бывает успеха. Какой из своих фильмов можете назвать своим самым большим провалом? И какая у вас формула успеха?

— Вы знаете, что считать провалом? Я не считаю свои фильмы провалами, потому что не имею права так считать. Нельзя про своего ребенка сказать, что он не удался, давайте мы его выгоним из дома (улыбается). Коммерчески, я знаю, какие фильмы были успешными. «Особо опасен» был очень успешным, «Бен-Гур» был не успешен коммерчески. Но это не всегда зависит от тебя. Там, где я продюсер — там я контролирую ситуацию; там, где режиссер — я нанятый человек.

Если говорить про фильм «Время первых», там как раз была такая дилемма: снимать фильм, в котором начнется все с момента старта, либо — все только про полет, приключения. Не про жизнь людей. Мы выбрали другой путь. Было много дискуссий, были разные точки зрения. Важно было найти баланс. Фильм — это страшно рисковое мероприятие, потому что это огромный по российским понятиям фильм. По бюджету это почти 500 миллионов рублей. Он не является в прямом смысле развлекательным кино. Он развлекает, но не как цирк. «Время первых» получился информационно-эмоциональным. Это и есть риск.

Формула успеха? Вы знаете, мне не повезло: я родом из Казахстана, недалеко отсюда, кстати. Где Урал впадает в Каспийское море. У людей, кто живет в Казахстане, есть одна очень интересная традиция. Этот народ разделен на несколько родов. Есть понятие рода — у каждого есть свой девиз. Этот девиз ты получаешь по рождению, в наследство. Тебе не надо об этом долго думать. Его невозможно расшифровать, я никогда не пытался это делать, но он всегда помогает в жизни, когда ты находишься перед выбором. Девиз очень простой: «Иди туда, где трава зеленая». Я не знаю до конца, что это значит. То ли это призыв к движению, то ли это призыв быть рациональным? Люди, живущие там — кочевники, они пасут скот. Поэтому для них перемещаться за травой — это принцип жизни. Наверное, так я и живу. Я думаю, что это призыв мечтать. Мечтать и добиваться своей мечты. Призыв не стоять на месте. Я сейчас пытаюсь расшифровать… Вообще лучше не думать — лучше просто запоминать. Подсознательно ты понимаешь, что это значит.

— Мы подготовили для вас небольшое испытание. Если Вы ответите правильно, то получите книгу издательства «Кварц» «Нижний Новгород и нижегородцы в старинных фотографиях», чтобы вы вдохновились не только настоящим, но прошлым Нижнего Новгорода, в который вы сегодня приехали. Если Вы ответите неправильно, то получите «Детство» Максима Горького: в следующем году ему исполнится 150 лет, и может быть, именно вы снимете о нем фильм?

Не секрет, что режиссеры часто идут вразрез с исторической правдой ради реализации своих идей или хороших кадров. На историческую неточность пошел режиссер «Титаника», самого кассового фильма за всю историю кинематографа, Джеймс Кэмерон.
Что было не так во время съемок сцены в спасательных шлюпках?

• Там были не шлюпки, а плоты
• Тогда не было электрических фонариков
• Пассажиры прыгали в воду голышом, а не в одежде
• Спасательные жилеты не налезали на пассажиров

— Жилеты не налезали на пассажиров? Наверное, это правильный ответ. Очевидно, что электричество было тогда; совершенно очевидно, что голышом они не прыгали — было незачем. Были там шлюпки.

— Джеймс Кэмерон сознательно пошёл на допущение исторической неточности при съёмках эпизодов в спасательных шлюпках. Ночь на 15 апреля 1912 года была безлунной, звёзды давали слишком мало света, а режиссёру надо было хоть как-нибудь осветить декорации. Поэтому Кэмерон дал в руки некоторых офицеров электрические фонарики, которых, увы, не было у настоящих офицеров в 1912 году. Поэтому вы получаете в подарок «Детство» Максима Горького. Кстати, не думали экранизировать какое-то его произведение?

— Нет, не думал. «Клим Самгин» — нет. Я с детства помню, как на полке стояло много книг Горького. Хотя… Я знаю, думал! «Мать»! Это гениальное произведение, и кино тоже может получиться гениальное. Произведение очень современное. Сегодня актуальна тема отношений между родителями и детьми: зачастую старшее поколение не понимает молодых. Это будет потрясающее кино, причем можно снять не только про наших матерей, а в целом об образе матери в мире.