«У моей семьи есть своя блокадная история»

26 января 2018 года, 13:01

Конец января — время «ленинградских» дат. 18 января 1943 года — прорыв блокады Ленинграда, 27 января 1944 года — день окончательного снятия блокады. Сегодня условия, в которых жили блокадники, кажутся невыносимыми настолько, что мозг отказывается воспринимать: как это — 3 года без электричества? Без отопления? Почти без еды? Три года, когда для того, чтобы согреться, надо ждать лета, а для того, чтобы наесться — Победы?

Но они выстояли — жители Ленинграда. Они не сдали город. Сегодня мы попросили поделиться воспоминаниями тех, кто знает о блокаде не понаслышке. Один из них — руководитель Нижегородской области Глеб Никитин: его семью блокада коснулась напрямую.

— Глеб Сергеевич, считается, что блокада сформировала у питерцев (здесь, пожалуй, уместнее сказать — ленинградцев) особый характер. Это действительно так?

— Да, всё так. Вообще, для каждого ленинградца память о блокаде — священна. И это не пафос, а объективная реальность. Сформировался не только характер, но и блокадный синдром — я его очень хорошо ощущал на себе, на своих родственниках. Никто из нас не стряхивал на пол крошки со стола. Порой дети, например, даже не могли объяснить, почему нельзя так делать. Нельзя — и все.

— То есть это работает даже сейчас?

— Даже сейчас. Уверен, что это и моим детям передастся. Мы, например, четко знали: ни в коем случае нельзя выбрасывать хлеб. И такое бережное отношение ко всему, что имеешь, инстинкт сохранения того, что есть — он у каждого жителя. И вы понимаете, что речь сейчас не только (и даже не столько) о продуктах питания. Речь об отношении к жизни в целом, о мировоззрении. Я думаю, оно будет свойственно жителям Санкт-Петербурга еще очень долго — у каждого в семье есть своя блокадная история.

— У вашей семьи она тоже есть?

— Мой дед пережил блокаду. Ему было 13−15 лет, работал на заводе токарем. Причем до станка он не доставал, поэтому ему ставили ящик, чтобы был повыше. Был ранен осколком — не на фронте, а прямо в городе, когда возвращался с работы домой. На заводе работал и его отец. Мой дед вспоминал: «Когда давали заводской паек, отец целиком отдавал его семье. По улице в мороз шел — почти бежал, и нес нам тарелку супа». Он умер от голода… Умерла и тетя моего деда, и его младший брат… Они все похоронены на Серафимовском кладбище, и мы, конечно, часто ездим туда, чтобы почтить их память. И для нас 27 января — это особая дата.

— Вы как-то отмечаете ее?

— А как можно не отмечать этот день, если во время блокады по разным подсчетам умерло от шестисот до полутора миллионов человек? Это явление в мировом масштабе беспрецедентное. Мне кажется, даже мы — те, кто вырос в Ленинграде уже после войны — не можем до конца понять всю глубину ужаса, который пришлось пережить блокадникам. Я всегда жил с мыслью: если мои родственники это выдержали, значит, я должен оправдать их ожидания.

— Ваш дед много рассказывал о блокаде? Некоторые люди, пережив такие испытания, категорически отказываются о них потом говорить.

— Нет, он делился с нами воспоминаниями. Считал, что мы должны знать семейную историю. Это ведь тоже подвиг. Пусть только в масштабах нашей семьи, но — подвиг. Дед говорил о постоянных артобстрелах, о том, как его отец, умирая от голода, все равно отдавал свою норму хлеба семье… И при этом дедушка, уже став заслуженным деятелем науки, профессором, доктором наук, больше всего гордился тем, что в 15 лет получил 6-й разряд по профессии «токарь». Мне кажется, эта стойкость, сила духа ленинградцев — пример для всего человечества и символ того, что никогда сдаваться нельзя.

— В поселке Шатки Нижегородской области стоит памятник Тане Савичевой…

— Да, я знаю. Она умерла уже в Горьковской области, и я обязательно посещу этот мемориал. Дневник Тани Савичевой — это обязательное чтение для всех детей Санкт-Петербурга. Когда вникаешь в ужас, который прошлось пережить маленькой девочке, последовательно фиксировавшей смерть всех своих родственников…

— …причем, мне кажется, дети даже не могут осознать этого до конца, дневник более сильное воздействие оказывает именно на взрослых.

— Вы зря детей недооцениваете. Больше всего информации о блокаде мы получали как раз в детстве. По сути, само отношение к войне сформировалось тогда, в школьные годы. Все мечты, желания нашего поколения были связаны с патриотизмом, с желанием работать на благо страны.

— А своим детям вы уже что-то рассказывали о войне, о блокаде?

— Да постоянно рассказываем. Но это ведь длительный процесс. В первую очередь знакомим их с семейной историей, а потом уже с историей страны в целом.

— Я к чему это спрашиваю. Взрослые сейчас часто говорят, что школьники эмоционально не могут «прочувствовать» войну — слишком далеко она от них.

— Я считаю, что младшим школьникам нужно показывать советские фильмы о войне — это кино «включит» эмоции любого ребенка. Мы во многом воспитывались именно на таких фильмах. И, конечно, нельзя перегибать палку, заставляя ребенка «чувствовать». Всего лишь регулярно, последовательно рассказывать о войне. Например, 27 января день снятия блокады — и это хороший повод вспомнить о Великой Отечественной. И поговорить с детьми.

— Глеб Сергеевич, не могу не спросить о неких параллелях, возникших между блокадой Ленинграда и городом Горьким. Во-первых, это, конечно, полуторки ГАЗ-АА, основной транспорт «Дороги жизни», а во-вторых, подвиг автозаводцев — ведь ни один гражданский объект в СССР немцы не бомбардировали так же интенсивно, как ГАЗ.

— Вы знаете, такие параллели можно проводить между многими городами. Война — она никого не щадила, и все работали на грани… да, пожалуй, за гранью возможностей. Страна победила в том числе и своим единством. И невозможно переоценить вклад города Горького в поставку вооружения — в том числе и танков Т-34, которые производились на заводе Красное Сормово, и вооружения, выпускавшегося на машиностроительном заводе. За время войны машзавод отправил на фронт больше пушек, чем все страны гитлеровской коалиции. Считается, что каждый второй автомобиль, каждый третий танк и каждая четвертая артиллерийская установка для фронта были произведены именно в Горьком. Я с огромным уважением отношусь к подвигу горьковчан.

— Но Нижний до сих пор — не город воинской славы… Как вы думаете, реально ли когда-нибудь нам обрести этот статус?

— Здесь нужно не рассуждать, а действовать, предпринимать усилия. Мы знаем пример городов, не находившихся на линии фронта, но попавших в этот список. Я такую инициативу полностью поддерживаю. Будем убеждать.

Автор: Интервью Светланы Иконниковой для Нижегородской правды