«Люди должны объединяться против наркоагрессии»

— Вы впервые побывали в реабилитационном отделении. Каковы ваши впечатления?

— Впечатления двоякого плана. С одной стороны, понимаешь, что имеешь дело с людьми, которые попали в очень серьезную ситуацию. У нас слово наркоман стало ругательное. С другой стороны, видишь нормальные лица, нормальный взгляд. Понимаешь, что люди, которые сюда пришли, уже приняли для себя решение избавиться от страшной зависимости. Конечно, их надо поддерживать: и врачам — это медикаментозное и психологическое влияние, поддерживать в семье — прежде всего, морально, но и власть должна здесь поработать с тем, чтобы они были социально реабилитированы.

Люди здесь по 3−6 месяцев находятся в отрыве от реальности. Сама обстановка здесь располагает к тому, чтобы не употреблять наркотики. Но когда они выйдут за забор, там их ждет совершенно другая ситуация. Там свобода. И человек должен быть устойчив в этой ситуации. Врачи говорят, что если у человека есть хроническая болезнь — сердце болит или желудок — эта болезнь останется с ним навсегда. Но в результате комплексных мероприятий такой больной находится в ремиссии. То же самое может происходить и с наркозависимыми. Да, у них всегда теперь будет эта болезнь, но есть примеры, когда те, кто прошел курс лечения и реабилитации, не употребляют наркотики по 5−10 лет, живут нормальной жизнью, рожают детей. Так что мнение о том, что для тех, кто попал в наркозависимость, назад пути нет, сегодня специалистами опротестовывается. Если человек твердо принял решение и если ему помочь, то можно вернуться к нормальной жизни. Это самое главное.

— Как Вы в целом оцениваете наркоситуацию в регионе?

— Все зависит от того, каким образом это оценивать. Если сравнивать со среднестатистическими показателями, то можно сказать, что ситуация у нас удовлетворительная. Так, по количеству людей, которые имеют первичное заболевание «наркозависимость» наш показатель в два раза ниже среднероссийского: у нас 26,2 на 100 тысяч населения, а в России — 54. В два раза за последний год снизилось количество тех, кто умер от передозировки: было у нас 283 случая, а сейчас — 137. Но цифры эти не должны успокаивать, потому что за каждой цифрой стоят человеческие жизни — и 137 умерших от отравления наркотиками, и 8,5 тысяч только официально зарегистрированных наркозависимых. Но мы должны понимать, что это только верхняя часть айсберга, а сколько еще не обратились за медицинской помощью? Поэтому ситуация в целом не должна быть бесконтрольной. Мы должны все больше внимания уделять профилактике, обнаружению, лечению наркомании. Только так можно уйти от этого сложного положения.

— Достаточно ли у нас делается для лечения наркоманов? Может быть, нужно больше реабилитационных центров?

— Я специально сюда приехал, чтобы посмотреть на происходящее. Потому что если верить только цифрам, у нас ситуация благополучная: сегодня мы имеем 652 наркокойки в различных структурах. У нас больше 20 коек приходится на 100 тысяч населения, в России — 18 на 100 тысяч. Так что в этом плане в нашем регионе ситуация очевидно лучше.

Но мне кажется, что здесь отсутствует самое важное звено. Я беседовал с пациентами, спрашивал, чем они тут занимаются. Ну, иногда персоналу помогают с уборкой. Куда они отсюда пойдут? Кто возьмет его на работу? Сегодня кадровые службы многих предприятий находятся в комфортной ситуации: люди ищут работу, желающие всегда есть. Но как только кадровики узнают, что человек лечился от наркомании, они стараются от него отпихнуться. Мы можем сколько угодно отпихиваться, но это не путь к выздоровлению этих людей. Если они будут без работы, то через какое-то время они опять придут в апатию и начнут искать спасения там, где они его уже однажды находили — в наркотиках. Поэтому мне кажется, что надо подумать над созданием таких структур, которые раньше назывались лечебно-трудовыми профилакториями. Связано это было с алкоголизмом. Мне кажется, что нужно сейчас применить подобную технологию для работы с наркозависимыми. Может быть, это будут сельскохозяйственные работы или строительные — те, где успокаивающий, монотонный труд. Я попросил специалистов подумать над этим, чтобы на областной антинаркотической комиссии мы с этим могли поработать и придумать какую-то программу.

— Говорят, что любую проблему лучше предотвратить. Как вам кажется, что нужно делать для профилактики наркомании, и достаточно ли мы предпринимаем мер?

— Профилактические меры — это, прежде всего, снижение возможностей приобрести наркотик, чтобы человек не чувствовал, что он доступен. Нужно переворачивать сознание населения, объяснять, что наркотики — это не «круто», что тонкая шея, зеленый цвет лица, папироса с порошком — это ненормально. И все школы, вузы, руководители общественных организаций, студенты, молодежь — они должны понимать, что это не игрушки. Идет война против здоровья, против будущего. Посмотрите, на кладбище-то у нас сегодня 25-летние лежат.

— Вы возглавляете антинаркотическую комиссию. Для чего она была создана и довольны ли вы результатами ее работы?

— Она была создана для того, чтобы анализировать наркоситуацию в регионе, систематически проводить мониторинг не только в масштабах области, но и в масштабах отдельных районов, городов. Потому что в разных районах все вроде бы в условиях одинаковых, но везде разные ситуации. Мы заметили, что как только привлекается иностранная рабочая сила, особенно из Средней Азии, так сразу растет наркотизация. В Выксе строили крупный завод — сразу поднялся уровень, на Бору большая индустриализация была — сразу скачок наркомании… Самый крупный очаг наркозависимых и тех, кто умер от передозировки, — это Нижний Новгород. Нужно понимать, почему это происходит. Наркоситуацию можно контролировать. Судите сами: есть наркозависимый, значит, он куда-то ходит, где-то покупает наркотики. Значит, кто-то их туда привозит. Надо понимать, откуда этот трафик идет. Вроде бы все понятно — пройди, проследи. Мы каждый год изымаем и уничтожаем сотни килограммов наркотических веществ. В прошлом году изъяли 116 килограмм, а человеку нужно меньше грамма, чтобы попасть под зависимость. Представляете, сколько людей спасли, чтобы к ним эти наркотики не попали. А были годы — и по 400, и по 300 килограмм изымали.

В общем, наша первая задача — ограничить распространение наркотиков. Второе — это привлечение всех здоровых сил общества для того, чтобы переломить эту ситуацию, особенно в молодежной среде, воспитать здоровое поколение. Третье — это создание системы комплексного лечения и реабилитация. И четвертое — это возмездие. Наверное, настало время объявить тем, кто занимается распространением наркотиков, особенно этническим группам, которые этим живут, тактику выжженной земли. Это необходимо, потому что они убивают наших детей. Тот, кто занимается наркоторговлей — это равносильно тому, что человек ходит с пистолетом. Пожалуй, с пистолетом даже легче преступление, потому что там ты хотя бы видишь, что на тебя напали, хотя бы можешь обороняться, а тут ты не чувствуешь, что попадаешь в смертельную ситуацию, на погибель идешь. Наркоторговец — это убийца, по сути дела. Это надо рассматривать именно так. Во многих странах наказание за наркоторговлю — смертная казнь. И ситуация там другая. Мы, наверное, еще и не испугались.

— Вы довольны работой правоохранительных органов?

— Этим никогда нельзя быть довольным. Пока будут наркозависимые, до тех пор, пока люди умирают от наркотиков, конечно, я не могу быть доволен.

— Как вам кажется, что нужно сделать, чтобы люди стали сообщать о наркопритонах, чтобы они поднялись на борьбу с наркотиками?

— Люди должны понять, и СМИ здесь играют большую роль, что если сегодня это несчастье случается с чужими людьми, то завтра это может произойти с близким человеком. Как правило, когда это происходит, человек сразу начинает искать виноватых. А кто виноват — власть? Правоохранительные органы? Сам он видел, что в соседнем подъезде торгуют наркотиками, и никаких мер не предпринимал: не пришел к участковому, на «горячую линию» не позвонил. Как это возможно, когда на глазах все происходит? Очевидно, что люди должны объединяться против наркоагрессии — все те, кто хочет, чтобы их дети были здоровы, образованы и духовно богаты.